Антикиллер-5. За своего…

Спорят о чем-то. Не то что спорят, а вроде как наезжают друг на друга. Они-то, конечно, между собой базарят, мы стоим в сторонке и пристяжь старика – тоже, только напротив. Но кое-что слышим, и все понимаем – не дураки…

Фраер минжуется: мол, типа, у него резонов нет с Босым ссориться. Север свое – про понятия толчет, про то, что он законник, а Босой – фуфло. И что скоро будет большой сходняк и Босому дадут по ушам, а на Тиходонск поставят Севера. И потому с ним лучше дружить. Тем более, что нам и нужно всего-ничего: перекантоваться, пока кипеж уляжется… Короче, трут они, трут, и вроде оба недовольны. Просто Север не любит просить. И фраер этот, видно, тоже не привык, чтобы перед ним яйцами трясли на его собственной территории. Но, наконец, договорились, и мы все пошли…

Три комнаты. Двенадцатый этаж. В туалете душик такой маленький на стенке, непонятно зачем. В унитазе мыться, что ли? Прикольно. Насколько я понял, здесь мы зашхеримся на какое-то время. Это его квартира, фраера того. И весь этот дом его. И все Электромонтажники тоже. Звать его Клоп. Даже как-то странно, на клопа он точно не похож. Иногда кажется, он древний, как идол какой-нибудь, не знаю. А иногда ничего, задорный такой, особенно когда на коня присаживается.

Не нравится, говорит, воткни этот душ себе знаешь куда?

Ага. Я говорю, да ничего, просто у нас в Кульбаках в унитазе никто не моется, у нас там в баню ходят, ну, или воду греют и в корыте…

Все на меня посмотрели, особенно Арбуз тот. Как сожрали живьем. А Мурена заржал в голос. Он, пока по городу скитался, коксу нюхнул где-то. Веселый такой.

«Так, – сказал Клоп. – Сроку вам две недели. Будете сидеть в этих трех комнатах, никуда ни ногой. Жрачку будут носить. По телефону не тарахтеть. В окно не светиться. Не орать, ногами не топать. Звукоизоляция в доме никакая, а на десятом этаже пенсы столетние живут, муж и жена, могут в полицию позвонить, если что. По этой причине водку пить тоже нельзя. С бабами аналогично. Что еще? – Тут Клоп посмотрел так внимательно. – Если, блин, кто-то не умеет пользоваться современной сантехникой, тот может сразу ехать в свои Кульбаки, потому что, если затопите соседей, вместе с сантехником приедет ОМОН, а я вас отбивать у них не стану, мне своих забот хватает.

Ну, зашхерились, стали жить-поживать.

День – нормально. Два – ну, туда-сюда. Попросил Крашеного, чтоб вареников замороженных принес. Мурена их в микроволновку затолкал, сказал, там на упаковке так написано. А они, блин, рванули так, что дверцу вышибло. По всей кухне потом это тесто отскребали. Мурена считает, это Крашеный спецом так прикололся – пороху внутрь насыпал. Я подумал, а ведь точно, это ж логично, сами-то вареники взорваться не могут. Ну да. Хотел пойти Крашеному в морду дать, но тут пришел Шмель и сказал, что вареники надо было сперва из упаковки достать, а потом уже в печку совать. Типа там какая-то напруга внутри образовалась, потому и рвануло. Хрен поймешь. Но вареников я так и не пожрал.

Короче, два дня еще терпимо. А три дня – это, блин, уже ни в какие ворота. Без баб. Без бухла. У Мурены коксу было на пару понюхов, все выжрали сразу. Выйти никуда нельзя. Дверь стальная, три замка. Мурена хотел раскрутить их как-то ночью, сломал свой швейцарский нож.

Четыре дня.

Пять, блин, дней.

Сидим целыми днями, телевизор смотрим. Утром и вечером приходит Крашеный, жратву несет. Север почти ничего не ест, все скрипит зубами, ни с кем не разговаривает. Лично мне как-то стремно, что вот он ходит туда-сюда, чернеет день ото дня, скрипит зубами, а что у него на уме, хрен его знает…

Мы с Муреной те замки все-таки сковырнули, вышли за бухлом. А там у подъезда бакланы какие-то дежурят. Сказали: «Клоп велел никому не выходить». Мурена, недолго думая, ногой в яйца и подорвался бежать. Я за ним. Мало того, что догнали, так еще по башке настучали. Север, когда увидел нас, его, блин, всего сразу прорвало. Одного баклана хотел с лестницы в окно выкинуть, но тот не пролез, а потом их еще больше набежало, и нас всех закатили обратно в квартиру, у Севера отобрали ствол, а Шмелю глаз расфигачили кастетом, так что вместо глаза у него теперь сплошная шишка.

Потом пришел Клоп, и с ним какой-то дед, типа слесарь. Пока дед новые замки ставил, Клоп с Севером на кухне терки терли.

«Ты нас здесь держишь, как кур в морозильнике, чтоб потом сожрать». Это Север так орал. Очень сильно орал.

«Вас, долбаков, надо было сразу в топку, как только вы на горизонте нарисовались». Это уже Клоп. «Зачем, – говорит, – я только подписался за вас, это как стаю макак приютить, а потом говно за ними прибирать и от бешенства колоться».

«Ага, – заорал Север. – Перед кем ты за нас подписывался? С кем договаривался? Кому сдать нас хочешь?»

«Да ни фига подобного, на фиг ты сдался тебя сдавать», – сказал Клоп.

«Да затем, что неспроста Черкес базарил, будто ты сдавал корешей по рублю за штуку! Он, конечно, конченый отморозок был, но просто так метлой не мел…»