Антиквар

Всё остальное, появившееся на столе, знаку значительно уступало — парочка потемневших медалей к трёхсотлетию дома Романовых, которые в тринадцатом году клепали чуть ли не в каждой столярной мастерской, несколько многотиражных серебряных полтинников и медяков, массивная стеклянная чернильница без крышечки, годов сороковых, бронзовая печать уездного исполкома (простая, как две копейки, но с массивной вычурной ручкой, явно отломанной в двадцатых товарищами комиссарами от какой-то более дорогой и качественной печати), два штыка от трёхлинейки, почти нетронутых коррозией, ворох дореволюционных бумаг (приписное свидетельство ратника второго разряда, похвальный лист реального училища и тому подобный ширпотреб). Стоило всё это не особенно дорого, но своего знатока и покупателя способно было обрести в самом скором времени.

— Всё?

— Держитесь за кресла, граждане… — сказал Федя, с широченной ухмылкой запуская руку в сумку. — Ап — и тигры у ног моих сели!

Смолин интереса скрывать не стал, незамедлительно протяну руку, процедил сквозь зубы:

— Это, конечно, вещь…

На стол тяжело брякнулся чёрный маузер, на вид казавшийся безукоризненным. Смолин, так и не прикасаясь пока что, медленно прочитал вслух ясно различимую надпись, выбитую над рукояткой, меж двух прямоугольных углублений, побольше и поменьше:

— Ваффенфабрик Маузер, Оберндорф, А. Некар… Чистил?

— Самую чуточку, как видишь. Механизм малёха почистил, смазал… Испробуй.

Смолин оттянул на «ушки» длинный прямоугольный затвор, блестевший свежей смазкой, потыкал мизинцем в открывшийся патронник (пружина исправно сжималась), большим пальцем отвёл курок, и затвор, скрежетнув, ушёл на место. Нажал на спусковой крючок, поиграл с прицелом, с предохранителем. Правая сторона пистолета сохранилась безукоризненно, а вот левая подкачала, была довольно-таки изъедена мелкими язвочками от ржавчины.

— А вот это, пожалуй, уже не копанка, — сказал он задумчиво. — «Чердачник»?

— Вот именно, — кивнул Федя. — Натуральный «чердачник». Лежал себе за стропилом, пока избу разбирать не начали. Хорошо, я там вовремя оказался… Это ведь «Боло», а?

— Классический «Боло», — сказал Смолин медленно.

Они переглянулись и покивали друг другу с видом понимающих людей. Укороченный маузер такого типа, именовавшийся «Боло», или «Большевистским», в двадцатые годы Германия поставляла в СССР главным образом для ГПУ. Так что версии можно строить разные, но наиболее вероятна одна: коли уж такой маузер десятки лет пролежал захованным на чердаке обычной деревенской избы, то с огромной долей вероятности хозяин избы однажды где-то пересёкся с чекистом или милиционером, у коего пистолетик и позаимствовал. Чекисту, надо полагать, маузер был уже ни к чему. Крутые двадцатые, ага…

— Тоже Бекетовка?

— Нет, Подтаежное.

— Ага, — сказал Смолин. — Кто у нас там гулял в коллективизацию, атаман Хома?

— И Хома, и есаул Перелегин… Да мало ли неорганизованного народу комиссаров за деревней подкарауливало… Слышь, Вась, а из него, надо полагать, не одного краснюка замочили…

— Да уж, надо полагать, — кивнул Смолин.

Они какое-то время откровенно баловались пистолетом, отбирая его друг у друга, целясь в углы, давя на спуск, щёлкая всем, чем можно было щёлкать. Оружие имеет над мужчинами мистическую власть, так просто из рук не выпустишь, не наигравшись вдоволь…

Смолин спохватился:

— Ладно, всё это лирика… И что?

— Штучку баксов, на молочишко, — блеснул Федя тремя фиксами (отлитыми не из дешёвого стоматологического рыжья, а из подлинных царских червончиков). — Ты-то его толкнёшь минимум за две.

Всё верно, подумал Смолин. А если ещё разориться на кобуру — сейчас штук за девять рублями можно быстренько прикупить пусть и новодельную, но идеально выполненную копию…

— Погоди, — сказал он, видя, как замигал экранчик одного из телефонов, так и не снятых с «беззвука». — Да… Ага… Ну да. Когда будешь? Лады… Порядок, Федя. Пойдёт. Подержи-ка его вот так…

Он распахнул шкаф, достал с нижней полки тяжёлую германскую дрель и включил её в розетку.

— Васька! — тоскливо взвыл Боцман.

— Молчок, — решительно сказал Смолин. — Считай, я его купил, так что делаю что хочу…

Боцман крепко держал маузер магазином вверх, а Смолин с большой сноровкой в полминуты проделал в нижней части ствола аккуратную дыру в восемь миллиметров диаметром. Извлёк маленький увесистый боёк и безжалостно отправил его в мусорную корзину, завернув предварительно в бумагу.

— И только так, — сказал он, покачивая на ладони чёрный пистолет, с этой минуты уже не подходивший под определение «огнестрельного оружия». — Заглушку Маэстро поставит в темпе, а я уж знаю, кто у нас любит стволы, из которых, надо полагать, положили не одного краснюка…

— Такую вещь загубил, — сказал Федя не без грусти. — У меня дома…

— Прекрасно помню, что у тебя дома, — сказал Смолин. — У тебя, Федя — глухая деревня, хоть и именуется райцентром. У вас там всё по-другому. Я тебе, конечно, чуточку завидую…