Антиквар. Бестужев. Бешеная. Мамонты. Сибирская жуть. На то и волки

– Я уж думал, скажете, что душу погублю…

– Очень уж не н а ш е золото-то. К такому страхи о погублении души вроде бы и не относятся, однако палка бывает о двух концах – поди угадай, что ч у ж о е к тебе потом привяжется. Один сагаец его называл «буруш-олтун» – «пачканое золото». Это он не о грязи…

Данил стоял среди избы. Вновь, не впервые уже, окружающее показалось ему нереальным, но теперь знаки были переставлены – сейчас именно он, если подумать, был для этого не менявшегося столетиями мира чем-то призрачным и мимолетным, как ползущий между кедров утренний туман.

Резко мотнул головой, стряхивая наваждение, вышел на крыльцо. Пропустил в избу Валентина с рюкзаком на правом плече, за ним Лару, задержал Корявого:

– Пойдем-ка… – Отвел к машине, понизил голос: – Дядя Миша, нужно в темпе провернуть маленький шмон. Сможешь?

– Смотря что.

– Слушай сюда…

От баньки они отказались, от «кваску» тоже. Старуха уселась разбирать принесенные из тайги травки. Лара, узрев такое занятие, начала увиваться вокруг с деликатными расспросами о колдовстве, и Данила такой поворот событий как нельзя лучше устраивал – обе сидели в дальней комнате, а рюкзаки остались в сенях… Он подошел к Валентину и сказал многозначительно:

– А не прогуляться ли нам по деревне?

– Зачем? А, да, понял.

Они вышли со двора. Корявый, которому Данил за спиной белобрысого показал большим пальцем через плечо, нырнул в избу. В деревне стояла тишина. Светились окна, у забора шумно вздохнула корова, почти невидимая в сумерках. Дома были разбросаны вольно, так что единственная улица была не такая уж и короткая. Стараясь не спешить, оба прошли до самого конца, развернулись и направились обратно. В доме, возле которого приткнулся комитетский «уазик», орал магнитофон. Окна занавешены плохо, и Данил увидел, что солдатики, все шестеро, сидят у стола вокруг трехлитровой банки с жидкостью цвета какао. Действительно, по возрасту – определенно контрактники. Лейтенант притулился тут же в уголке, и лицо у него выдавало борение самых разных желаний. Можно биться об заклад, что сегодня-то он все же не вытерпит…

– Что это там у них?

– Бражка с какао, – сказал Данил. – Приятная штука.

– Это не засада.

– Конечно, – сказал Данил. – Засада так беззаботно не балдеет. Но рация у них есть, вон, видите? Уголок торчит. Не знаю, что там за беспорядки в Тохаре, есть они на самом деле или нет, но под этим соусом нас любой патруль хлопнет в два счета, как гипотетических боевиков, и никому потом не докажешь…

– Ничего, – спокойно сказал Валентин. – Главное – добраться. Пойдемте?

– Подождите. – Данил прикинул: следовало дать Корявому побольше времени. – Постоим пару минут, у меня чисто личный разговор…

– Успокойтесь. Я не собираюсь ябедничать папочке. Вы ведь это имели в виду?

«Быстрый, сволочь», – подумал Данил.

– Именно это я и имею в виду, – сказал он.

И пошел вслед за спутником к дому – ничего нельзя было придумать, чтобы задержать его еще хотя бы на пару минут…

Однако, вернувшись, они застали в избе сущее благолепие – Лара со старухой заканчивали вязать траву в пучки, а дядя Миша подкладывал полешки в печку. Кот устроился под столом, зорко оглядывая оттуда незнакомых людей. Демонического в нем ничего не было, а поскольку в избе горели самые обыкновенные электрические лампочки, вокруг не пахло и каплей мистики – и все равно Данил не мог отвязаться от мысли, что время и пространство вдруг лопнут чудовищной трещиной, разодрав теплую ночь сверху донизу, до неба, до звезд, и с т о й стороны хлынет дневной свет, затопочут копыта, по улице проскачут всадники, посланные переловить последних улизнувших свидетелей погребения…

– Спать у нас рано ложатся, – намекающе бросила старуха.

– Нам, пожалуй, тоже пора, – сказал Данил. – Выезжать будем по рассвету… Готовьтесь спать, гвардия.

– А где у вас сараюшка? – спросила хозяйку Лара.

– Никаких сараюшек, – заявил Данил мрачно. – Диспозицией не предусмотрены.

Он вышел во двор, закурил, подошел к «уазику». Вскоре скрипнула дверь, с крыльца сбежал дядя Миша:

– Бабка сказала белесому, чтоб заносил автомат в избу. Углядела же, клюка… Неси уж, говорит, чего уж…

– Она такая, – сказал Данил.

– Командир, ты молитву какую-нибудь не помнишь? На сон грядущий бы?

– Да ладно тебе…

– А все ж таки. Та еще бабулька, гадом буду. Кто ее знает, что ей в голову взбредет насчет нас…

– Ладно тебе, – повторил Данил. – Взял?

– А там и так пусто, как на Северном полюсе…

Глава четырнадцатая Шумные встречи на тихой войне

Вопреки суеверным опасениям Корявого, ночь прошла спокойно, домовой никого не душил, хозяйка ни во что жуткое не превращалась. Утро выдалось прекрасное, старуха на прощанье даже напоила их парным молоком. Правда, молоко в городские глотки шло плохо. Данил его давно забыл, Валентин, оказавшийся хуторским, тоже, Лара раньше не пробовала вообще, отхлебнула пару глотков и округлила глаза:

– Такое впечатление, оно живое…