Антиквар. Бестужев. Бешеная. Мамонты. Сибирская жуть. На то и волки

Под камуфляжем плохо угадывалась его фигура, но уже видно было, что кличка дана не зря.[4] На голову ниже Данила и явственно шире в плечах, он стоял, прочно расставив ноги, и загадочным восточным взглядом изучал сцену. Сцена, надо признать, была не рядовая: зло храпящие лошади у кедра, раскинувшиеся в нелепых позах трупы – мертвецы всегда выглядят чуточку нелепо и крайне похожи на кучи пустой одежды, перхающий и кашляющий Валентин, Лара в обрывках майки и расстегнутых джинсах, на смятом зеленом полотнище лежат россыпью гранаты без запалов. Погода вокруг прекрасная, меж деревьев льются солнечные лучи, мир вокруг сияет чистой зеленью…

– Давно идете за нами? – спросил Данил.

– Неужели засекли? – чуть усмехнулся Борус.

– Нет, конечно. Просто подумал…

– Примерно с восьми вечера, вчера. Хотел ждать вас в точке рандеву, но потом решил пойти наперерез, взглянуть, как идете…

– И как идем?

– Вполне прилично…

– Боже мой! – надрывно вскрикнула Лара. Глаза у нее стали совершенно безумными. – Вы что, охренели все? Тут лежат… столько… а они светскую беседу…

Рухнула на колени, и ее стало выворачивать. Данил кивнул дяде Мише, и тот, совсем невежливо уцапав девчонку за роскошную золотую косу, передвинул правее, чтобы не запачкала рвотой оружие и рюкзаки. Данил терпеливо ждал. Убедившись, что в желудке у нее не осталось ни единой капельки, удовлетворенно покачал головой. Лара попыталась приподняться, упираясь руками в землю, ее затрясло в истерике. Данил с превеликим удовольствием, подняв ей голову, залепил две оглушительных пощечины. Пригляделся, подумал и влепил еще парочку. Подействовало. Едва она попыталась всхлипнуть, поднял на ноги и заорал в лицо:

– Заткнуть пасть! Убью! Кому говорю, заткни пасть! Кладоискательница хренова!

У нее прямо-таки в зобу дыхание сперло. С ней, конечно, в жизни так не обращались. Данил отвесил ей последнюю, пятую оплеуху, на сей раз скорее символическую. И сказал тише, но столь же зло, глядя в оторопевшее от шока и обиды бледное личико с огромными глазищами:

– Ну, довольна? Довольна, спрашиваю? Когда я тебе говорил, что все это всерьез, я это и имел в виду. Если закатишь истерику, если будешь хныкать, брошу к чертовой матери, ногу подстрелю и брошу, влеплю пулю в мякоть и оставлю бинт, чтобы смогла перевязаться и ползти. Если Бог тебя не бросит, выползешь, а подохнешь… Будешь еще когда-нибудь гоняться за кладами?

Лара беззвучно закрыла и открыла рот, ей чертовски хотелось плакать, но она боялась. Он ухмыльнулся про себя – вот так и учат жизни – подтолкнул ее к ручью:

– Иди искупайся, смой всю блевоту. – Порылся в рюкзаке, нашел ее камуфляжный комбинезон, пластиковый пакет с бельем, сунул в руки. – Ну, шагом марш! И потом чтоб ходила по струнке… В воде можешь похныкать, но когда вернешься, чтобы ни слезинки на морде… Пошла!

Она побрела к ручью, пошатываясь и спотыкаясь на ровном месте. Борус поглядывал на него одобрительно.

– Как это вы так спокойно… – тихо сказал Данил.

Борус его прекрасно понял. Выпрямился и отчеканил:

– Это все равно были отбросы… Товарищ Сталин называл нас эллинами Азии, а эти животные вели себя, как последняя погань. Что поделать, наверняка помесь…

«Господи, еще один ницшеанец, – подумал Данил. – Черноволосая бестия… Белокурая у нас уже есть, теперь будет негатив, для комплекта… Две бестии разной масти – это что-то, господа, это что-то! Валентин, правда, вслух ничего не высказывает, но все равно по роже видно, стоит вспомнить, какую харю скорчил, войдя в избу – между прочим, вполне опрятную…»

– Продолжим, однако, воспитательный процесс, – сказал он, подходя к Валентину, которого уже почти освободил дядя Миша. – Что же вы так лопухнулись, сокол мой? Я о подготовочке в вашей конторе был лучшего мнения…

Валентин, выкашливая последние табачные крошки, поднялся на ноги, пожал плечами. На сей раз он не сумел остаться полностью непроницаемым, некое смущение на физиономии все же проявилось.

– Как у вас говорят, и на старуху бывает проруха, – сказал он, на миг отведя глаза. – Кто мог подумать, что какие-то дикари…

Борус негромко прервал:

– Между прочим, предки этих дикарей уже имели свою письменность и читали ученые книги, пока ваши предки приносили в жемайтских лесах в жертву людей…

– О, простите. – Валентин вновь стал прежним. – Я хотел только сказать, что логику непрофессионала и его ухищрения предугадать не всегда возможно… – Его глаза были холодными. – Я вижу, КГБ получил численное преимущество? Два против одного?

– Двое отставников против одного строевика, – поклонился Борус. – Это вас, быть может, утешит? Нам уже выше не подняться, а вы до генерала можете докарабкаться…

Литовец, слегка усмехнувшись, поклонился:

– Вашими молитвами.

Борус тоже раскланялся и пошел прочь, бросив через плечо:

– Пойду приведу коня.

– Вы, кстати, в каком звании? – спросил Данил. – Я только сейчас сообразил, что не знаю… Запамятовал как-то спросить.

– Майор.

– Неплохо… Если учесть, что вы моложе меня лет на десять.