Антикварий

— Видно, черт в него вселился! — воскликнул он. — Надо же лезть к зверю, который вовсе не думал о нем! — Повысив голос, он продолжал: — Гектор… племянник… дурень… оставь в покое phoca… оставь в покое phoca… Они отчаянно кусаются, говорю тебе! .. Однако он слушает меня не больше, чем вон тот столб… Ага, ага, вот они и сцепились! .. Ишь ты, phoca одолевает! Рад это видеть! — с сердечной горечью произнес он, хотя, по правде, тревожился за племянника. — От всей души рад это видеть!

Действительно, заметив, что путь к отступлению прегражден быстроногим воинам, тюлень мужественно встретил его, спокойно перенес нанесенный ему полновесный удар, нахмурился, как делают эти животные, когда раздражены, пустил в дело ласты и всю свою неуклюжую мощь, вырвал оружие из рук обидчика, повалил его на песок и, ограничившись этим, уполз в море. Не успел капитан Мак-Интайр, немало расстроенный исходом своей доблестной атаки, подняться на ноги, как был встречен ироническими поздравлениями дядюшки по поводу поединка, достойного быть увековеченным самим Оссианом, «ибо, — сказал антикварий, — твой великодушный противник умчался, хотя и не на крыльях орла, от поверженного врага. Честное слово, он проковылял от тебя со всем величием триумфатора и, кстати, унес, в качестве spolia opima note 149, мою палку».

Мак-Интайр мог сказать в свое оправдание лишь то, что горец не может спокойно пройти мимо лани, тюленя или лосося, не испытав на них свое охотничье искусство, и что он совсем забыл о перевязанной руке. Своим падением он тут же воспользовался как предлогом для возвращения в Монкбарнс, чем избежал дальнейших насмешек дяди и его ламентаций по поводу пропавшей трости.

— Я срезал ее, — сказал он, — в знаменитых лесах Хоторндена, когда еще не думал навсегда остаться холостяком. Я не отдал бы ее за целый океан тюленей. Ах, Гектор, Гектор! Твой тезка был рожден, чтобы стать опорой Трои, а ты — чтобы стать бичом Монкбарнса!

ГЛАВА XXXI

Молчи о том, что юность слезы льет -

Соленую и теплую водицу.

Но градинами льдистыми сбегают

Они из наших утомленных глаз,

Морщины остужая щек, увядших

Как чувства и надежды, застилая

Путь перед нами белой пеленой.

Старинная пьеса

Оставшись один, антикварий пошел быстрее, так как споры с племянником и завершившаяся их стычка порядочно задержали его. Вскоре он очутился возле поселка Массел-крейг. Теперь на унылых и убогих лачугах лежал грустный отпечаток траура. Все лодки были вытащены на берег, и хотя день стоял прекрасный и время года было благоприятное, тишину не нарушали ни песни рыбаков, отправлявшихся в море, ни лепет детворы, ни звонкие голоса матерей, чинивших на открытом воздухе невода. Несколько соседей, кто в старомодной, тщательно сохраняемой черной одежде, кто в обыкновенном платье, но все с выражением скорбного сочувствия к семье, постигнутой столь внезапным и неожиданным бедствием, собрались у хижины Маклбеккитов в ожидании выноса тела. Когда приблизился лэрд Монкбарнса, они расступились, чтобы дать ему войти, затем в знак скорби приподняли шляпы, и он таким же образом ответил на их приветствия.

Внутри хижины Олдбок увидел сцену, которую способен был бы написать только наш чудесный Уилки с присущим ему глубоким и тонким пониманием натуры.