Антикварий

— Да, мистер Олдбок, представителю древнего рода, потомку Ричарда Красной Руки и Гамелина Гардовера, можно простить вздох, когда он покидает замок отцов под таким скудным эскортом. Когда меня вместе с покойным отцом в тысяча семьсот сорок пятом году заточили в Тауэр, это было по обвинению, достойному нашего звания: по обвинению в государственной измене, мистер Олдбок! Нас эскортировал из Ньюгейта отряд телохранителей, и мы были преданы суду по личному приказу министра. А теперь меня, в преклонных летах, вытаскивает из моего дома подобный жалкий субъект (он указал на судебного исполнителя), и из-за ничтожного дела о каких-то фунтах, шиллингах и пенсах.

— Все же, — сказал Олдбок, — с вами преданная дочь и, если позволите мне так сказать, искренний друг, а это уже может несколько утешить вас помимо того, что ваше дело не может кончиться повешением, утоплением или четвертованием. Но я слышу, неугомонный мальчишка опять взбесился. Только бы он не затеял новой ссоры! Какое несчастье, что он вообще очутился здесь!

Действительно, разговор пришлось прервать из-за внезапных криков, среди которых опять легко было различить громкий, с легким северным акцентом, голос Гектора. Причина шума будет объяснена в следующей главе.

ГЛАВА XLIII

Летит от нас Фортуна, вы сказали?

Нет, белой чайкою она кружит

Над медленной ладьею птицелова.

То скроется в тумане, то крылом

Чуть паруса коснется. Мудрый ждет

И на лету ее хватает…

Старинная пьеса

Возглас торжества воинственного Гектора очень походил на боевой клич. Но когда он примчался наверх с пакетом в руке, восклицая: «Да здравствует старый солдат! Прибыл Эди и привез целую кучу добрых вестей! » — стало очевидно, что на этот раз причиной шума было нечто приятное.

Капитан подал Олдбоку письмо, сердечно пожал руку сэру Артуру и пожелал мисс Уордор много радости со всей искренностью настоящего горца. Судебный исполнитель, который успел проникнуться безотчетным страхом перед капитаном Мак-Интайром, придвинулся поближе к своему пленнику, внимательно следя за каждым движением юного воина.

— Не воображайте, что я стану возиться с такой дрянью, как вы, — бросил ему Гектор. — Вот вам гинея за то, что я нагнал на вас страху! А вон идет старый рубака сорок второго полка, ему удобнее иметь с вами дело, чем мне.

Судебный исполнитель (он был из тех псов, что не слишком брезгуют и грязным куском) поймал на лету монету, которую Гектор швырнул ему в лицо, и ждал настороженно и терпеливо, какой оборот примут теперь события. Со всех сторон сыпались вопросы, но никто не спешил на них ответить.

— В чем дело, капитан Мак-Интайр? — недоумевал сэр Артур.

— Спросите старого Эди, — сказал Гектор. — Я знаю только, что все обернулось хорошо.

— Что все это значит, Эди? — спросила нищего мисс Уордор.

— Пусть миледи спросит у Монкбарнса — письмо-то у него в руках.

— Боже, спаси короля! — воскликнул антикварий, едва взглянув на содержимое пакета.

Застигнутый врасплох неожиданным известием, на миг забыв о своей степенности, философии и бесстрастии, он подбросил вверх треуголку, которая, однако, не вернулась к нему, зацепившись за один из завитков канделябра. Тогда, радостно оглянувшись, он ухватил себя за парик и, вероятно, послал бы его вслед за шляпой, если бы Эди не схватил его за руку, воскликнув:

— Да он совсем спятил! Ведь Кексона-то здесь нет! Кто вам поправит прическу?

Теперь все приступили к антикварию, на разные голоса требуя объяснения внезапной перемены. И он, несколько устыдившись своего экстаза, в буквальном смысле показал пятки, удирая, как лисица от своры собак. Взбежав через две ступеньки по лестнице до верхней площадки, он обратился к изумленным слушателям:

— Мои добрые друзья, favete linguis note 202. Для того чтобы сообщить вам новости, я, как учат логики, должен сначала ознакомиться с ними сам. Поэтому, с вашего разрешения, я удалюсь в кабинет и просмотрю эти бумаги. Сэр Артур и мисс Уордор будут так добры пройти в гостиную. Мистер Суипклин, вас я попрошу secede paulisper note 203, или, на вашем языке, предоставить нам пятиминутную отсрочку. А ты, Гектор, отведи свои боевые силы и позабавься в другом месте. Ну, и, наконец, все, не падая духом, ждите моего возвращения, которое последует instanter note 204.

Содержимое пакета оказалось действительно настолько неожиданным, что антикварию вполне можно было простить и несвойственное ему проявление восторженности и желание повременить с оглашением этих известий, пока он не разберется в них и должным образом не усвоит их сам.

В конверте находилось письмо, адресованное в Монкбарнс Джонатану Олдбоку, эсквайру. В письме говорилось: