Антикварий

Высказав эти соображения, Эди взял посох, надел широкополую шляпу и отправился в путь. А старуха еще некоторое время стояла, устремив взор на дверь, за которой исчез ее посланец. Возбуждение, вызванное разговором, постепенно улеглось, она опустилась на привычное сиденье и со своим всегдашним безучастным видом снова механически взялась за прялку и веретено.

Между тем Эди Охилтри шел и шел вперед. До Гленаллена было десять миль, и старый солдат проделал этот переход часа за четыре. С любопытством, естественным при его праздной жизни и живом нраве, он на протяжении всего пути мучил себя загадками, что могло бы означать доверенное ему таинственное поручение и какая связь могла существовать между гордым, богатым и могущественным графом и преступлениями или раскаянием слабоумной старухи, занимавшей положение не многим выше, чем ее гонец. Он попытался восстановить в памяти все, что когда-либо знал или слышал о семье Гленалленов, но и тогда не мог прийти ни к какому выводу. Он знал, что все обширное поместье этого древнего и могущественного рода перешло в свое время к ныне покойной графине, которая в большей мере, чем другие, унаследовала также мрачный, суровый и непреклонный характер, отличавший весь дом Гленалленов с тех пор, как о них упоминают шотландские анналы. Как и все ее предки, она ревностно придерживалась римско-католической веры и сочеталась браком с весьма состоятельным английским джентльменом того же вероисповедания, который прожил лишь два года после их свадьбы. Таким образом, графиня рано осталась вдовой и полновластно управляла большими земельными владениями своих двух сыновей. Старший из них, лорд Джералдин, которому предстояло наследовать титул и состояние Гленалленов, находился, пока мать была жива, в полной зависимости от нее. Второй, достигнув совершеннолетия, принял имя и герб отца и вступил во владение его землями, как это было предусмотрено брачным контрактом графини. С этого времени он жил преимущественно в Англии и лишь изредка и ненадолго приезжал проведать мать и брата. И даже эти посещения в конце концов прекратились, когда он перешел в протестантство.

Но и до того как властительнице Гленаллена было нанесено ее младшим сыном это смертельное оскорбление, пребывание там представляло мало соблазнительного для такого веселого молодого человека, как Эдвард Джералдин Невил, хотя мрачность и уединенность замка, по-видимому, соответствовали замкнутости и меланхолическому душевному складу старшего брата. Лорд Джералдин вступил в жизнь молодым, хорошо воспитанным человеком и подавал большие надежды. Те, кому случалось познакомиться с ним во время его путешествий, прочили ему самую блестящую карьеру. Но прекрасную утреннюю зарю часто заволакивают нежданные тучи. Молодой аристократ возвратился в Шотландию и, проведя около года в обществе матери в Гленаллен-хаузе, по-видимому, перенял ее мрачную суровость и меланхоличность. Отстраненный от политики ограничениями, налагаемыми на последователей его религии[377], и не склонный к более легким видам деятельности, лорд Джералдин вел крайне замкнутую жизнь. Его обычное общество составляли единоверцы-священники, время от времени посещавшие замок. И очень редко, по случаю особых торжеств, в Гленаллен-хаузе принимали несколько семейств, все еще принадлежавших к католической церкви.

Но это и было все; еретические же соседи Гленалленов ровно ничего не знали о матери и сыне. И даже католики мало что видели, кроме пышного приема и торжественного этикета, соблюдаемого при этих традиционных празднествах, с которых все возвращались, не зная, чему больше дивиться, — суровым и чопорным манерам графини или выражению глубокого и мрачного уныния, ни на миг не покидавшему чела ее сына. Смерть графини сделала его обладателем родового состояния и титула, и соседи уже начали обсуждать, не приведет ли обретенная им независимость к возрождению более веселой жизни в его доме, как вдруг от лиц, иногда общавшихся с семьей, начали поступать сообщения, что здоровье графа подорвано слишком ревностным соблюдением предписаний религии и что, по всей вероятности, он скоро последует за матерью в могилу. Такая возможность была тем более вероятна, что и брат его умер от какой-то затяжной болезни, которая в последние годы одновременно ослабляла его тело и дух. И вот знатоки геральдики и специалисты по родословным уже начали рыться в записях, чтобы обнаружить наследника злосчастного рода, а юристы с алчным ожиданием толковали о вероятности «большого гленалленского процесса».