АнтиМетро, Джек Потрошитель

«Обыкновенная приблатнённая шпана, ничего серьёзного и опасного», — облегчённо выдохнул внутренний голос. — «Таких несимпатичных ребятишек, как и всеядных помоечных крыс, можно встретить практически в любой точке нашей прекрасной планеты. Самые живучие видовые особи, как ни крути…. Что касается этой конкретной парочки. Тот, что пониже, с широкой мордой, украшенной кривым багровым шрамом, явный англосакс. А его товарищ — по нелёгкой жизненной стезе — является классическим негром. То бишь, афроангличанином, выражаясь политкорректно…. Да, прав был незабвенный инспектор Мегрэ, утверждавший, что преступному миру полностью чужда межрасовая нетерпимость…».

Хантер же — между тем — продолжил вдохновлёно лицедействовать, заявив:

— Мне ужасно страшно, неуютно и очень хочется писать…. Вам, уважаемые дяденьки, наверно, нужны наши толстые кошельки, наручные часы и модные телефонные трубки?

— Догадливый ты малый, как я посмотрю, — довольно хохотнул англосакс. — Люблю иметь дело с такими послушными и понятливыми мальчиками…

— Я рад, что вы рады, — совершенно серьёзно заверил Женька. — Только, вот, дяденьки…. Нестыковочка намечается. Вы обещались — при попытке к бегству — пристрелить. Обещали? Но где же, собственно, пистолет? Почему не вижу? Один ерундовый ножичек на двоих. Фи…. Нехорошо маленьких обманывать, право слово. Грех это…

— Не понял! — демонстрируя солидный тесак самого устрашающего вида, возмутился негр. — Ты, выродок белобрысый, издеваешься над нами?

— Что же тут непонятного? — Хантер резко махнул рукой. — Это тебе, дядя, за «выродка». Чтобы длинный язык не распускал — почём зря. Харя гуталиновая…

По ночному лондонскому парку разносился бодрый перестук каблуков — это испуганный англосакс удирал, не разбирая дороги, со всех ног. Его же чернокожий товарищ, пристроив лохматую голову в кровавую лужу, неуклюже скорчился — под фонарём — на асфальте аллеи.

— Надеюсь, разгильдяй, не перестарался? — слегка поморщился Артём. — И без твоего булыжника справились бы. Надавали бы наглецам по физиономиям и почкам — безо всякого кровопускания. Нет же, надо было обязательно покрасоваться, демонстрируя всему окружающему миру — стальные нервы и потрясающую меткость. Мальчишка сопливый, блин английский, парковый…

— Живой он, Артём Петрович, живой, — склоняясь над неподвижным телом, виноватым голосом сообщил Женька. — Тоненькая жилка на шее — в такт пульсу — размеренно подрагивает. Ничего страшного не случилось. Оклемается, придёт в себя и отползёт — по направлению к родимому дому. Сейчас я ему рану заклею пластырем. Ерунда, трупом здесь и не пахнет. Через пару-тройку суток данный индивидуум полностью восстановится и снова выйдет на разбойничий промысел. Бродячие собаки, они на удивление живучие создания.

— А кровь? Здесь уже целая лужа скопилась. Потом, когда фигурант придёт в сознание и займётся эвакуацией, на асфальте образуется характерная красно-бурая дорожка…. Оно нам надо, старший лейтенант? С раннего утра бдительные английские прохожие позвонят — куда следует. Полиция приедет, начнёт копать, дотошно изучит записи всех камер уличного видеонаблюдения…

Сверкнула очередная разлапистая молния, длинно и насмешливо пророкотал гром, раздались частые шлепки. Это первые дождевые капли встретились с листьями парковых деревьев.

— Вот, господин подполковник, поднятый вами вопрос — сам собой — успешно разрешился, — многозначительно хмыкнув, заявил Хантер. — Сильный дождь, как утверждают авторитетные поэты, способен скрыть-смыть все следы.

Они — быстрым шагом — двинулись дальше по левой аллее. Женька, шедший первым, негромко напевал:

— А дождь — всё льёт и льёт. И помощи не просит. Звенящую метлу зажав в своей горсти. Он драит тротуар — как палубу матросик. И мокрый тротуар — как палуба — блестит…

А коварный дождь, не успев толком начаться, тут же и прекратился. Даже звёзды — сквозь прорехи в рваных ночных облаках — принялись весело и непринуждённо перемигиваться.

— Ничего, новые тучи подойдут. Никуда не денутся, — уверял оптимистично настроенный Хантер. — Ветер-то, слава Богу, усиливается…

Они, ловко перемахнув через аккуратно-подстриженную живую изгородь, упёрлись в деревянную стенку какого-то хлипкого строения.

— Это — садовый навес, — пояснил Женька. — Внутри хранятся всякие лопаты, грабли, мётла и мешки с разными удобрениями. А из-за правого угла данного сооружения очень удобно наблюдать за домом Уилшеров. Держи, командир бинокль.

Артём осторожно выглянул из-за угла и для начала осмотрелся, не прибегая к помощи предложенного оптического прибора.