Антимир: иллюзия света

Рассказываю. Это даже не совсем анекдот, а ответ, допустим, прораба в интервью чересчур любопытному, но не искушённому журналисту. Итак, вопрос: «Как, употребляя одно матерное слово в разных частях речи, сделать замечание о перегрузке и отдать приказ о немедленной разгрузке? Да так, чтобы рабочих проняло до самого нутра и не возникло ненужных споров и возражений?» Осторожно, ответ: «Нах. я дох. я нах. ярили?! А ну сх. яривайте нах. й!» Извините, но я вас предупреждал. Но в человеке всегда побеждает любопытство. Даже если потом выходит боком. Однако, ответьте – на каком ещё языке можно так сказать?

Оправдывая отцовского товарища, скажу, что сегодня народные идиомы матерного содержания, бывшие всегда обыденностью повседневной жизни, стали почти обыденностью в общении в социальных сетях. Думаю, что это следствие превратно истолкованных понятий «свободы» и «демократии»?! Хотя, может быть, это регресс культурно-массового прогресса? Но согласитесь, что одно дело иногда ругнуться, в запале, допустим, или в гневе, это ещё понять можно. Но сделать мат нормой общения, это…

Но переплюнули всех в своих домыслах, как всегда, везде и во всём, своим талантом, размахом фантазии и смелостью мышления, конечно, писатели и поэты. Многие из этой братии по горячему материалу, стоически преодолевая житейские невзгоды, за неделю создали не только актуальные и злободневные рассказы и стихотворения, но и полноценные – в первую очередь, конечно, по объёму – повести и поэмы.

К вашему сведению, я тоже в некоторой степени принадлежу к армии литераторов, хотя не плодовит и ещё менее популярен. Причину этому, полагаю, каждый из вас отыщет сам. Только, пожалуйста, не делайте это сейчас. Мне приятнее писать, осознавая, что вы читаете. А выводы прошу делать о моей персоне и о книге по завершения чтения. Это более субъективная объективность.

Так вот, я берусь писать только тогда, когда мне всё становится ясным и понятным. Ну, или почти ясным и понятным. Потому что и сейчас я не скажу, что всё мне абсолютно ясно и понятно.

А поначалу мутного и непонятного вообще было хоть отбавляй. И я не был исключением, блуждая в гуще социального тумана.

Я не зря в самом начале написал, что это событие началось, а не случилось и не произошло. Это потому, что оно неделю назад началось, но ещё не закончилось. И неизвестно, когда и чем этот эксперимент закончится. Экспериментом, кстати, случившуюся социальную революцию считаю только я. Остальные придерживаются других формулировок.

Но каких бы формулировок ни придерживаться, я уверен в том, что данное состояние общества непременно когда-нибудь закончится. Хотя бы по той простой причине, что всё когда-нибудь обязательно заканчивается. Одно событие не может длиться вечно. Вечна только сама вечность. И, может быть, обитатели этой вечности?!

И не стоит иронично ухмыляться. Каждый из нас, хотя бы на один космический миг, непременно и безусловно столкнётся с вечностью. Ведь наша земная жизнь тоже имеет неприятное свойство заканчиваться. Иногда совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент. Хотя, с нашей точки зрения, такой момент всегда самый неподходящий.

Не обижайтесь на мою болтовню. Накопилось. Пусть я и тороплюсь, но времени теперь у меня много. Но главное, я чувствую себя в безопасности. По крайней мере, я надеюсь на это. А моя безопасность гарантирует свободу времени. Как первое, так и второе находятся в прямой зависимости от случившегося. Чем дольше будет длиться социальный коллапс, тем дольше я буду в безопасности. А мне кто-то подсказывает, что коллапс этот продлится ровно столько, сколько нужно. Правда, этот кто-то не уточнил, кому нужно. Но допускаю, что именно этот кто-то помог мне разобраться во всей этой кутерьме. Ненавязчиво и осторожно. В виде озарения, интуиции и логических умозаключений. Наверное, чтобы я не заподозрил чужеродного вмешательства?! И совершенно напрасно. Я не ксенофоб.

Однако, как бы там ни было, интуитивная уверенность в собственной безопасности позволяет мне чувствовать себя увереннее, а уверенность в долгосрочности данного социального проекта даёт свободу времени и свободу творчества. Но всё равно я спешу. Меня несёт!

ГЛАВА 2

И потому, в свете всего выше перечисленного и по не отменённому закону вежливости, прежде чем приступить к дальнейшему изложению в основном личных событий, я просто обязан представиться. Рассказать о себе, чтобы вы имели представление, с кем имеете дело.

По паспорту я – Потоцкий Генрих Адамович. В разговоре после этого я обычно делаю паузу. Ну как? Заценили? А потом улыбаюсь. И если вы сейчас усмехнулись или ухмыльнулись, то правильно сделали. В моём ФИО нет ничего особенного. У нас, вон, есть и Сапеги, и Радзивилы, и Ягеллы. А тут всего лишь какой-то Потоцкий, о которых, кроме историков, толком никто ничего не знает. Даже у нас, в Беларуси.