Антинюрнберг. Главная ложь XX века

Тем не менее я счастлив, что мне, по крайней мере, удалось осуществить первый пункт моей внешнеполитической программы. Эти успехом я обязан, прежде всего, гению, стоящему сегодня во главе итальянского народа. Ибо только благодаря его непревзойдённому умению удалось подвести общую духовную основу под обе столь похожие друг на друга революции и скрепить общей пролитой кровью наш новый союз. — Союз, предназначенный для того, чтобы вдохнуть новую жизнь в Европу. И тот факт, что я лично имею честь назвать этого человека своим другом, осчастливливает меня, особенно ввиду своеобразия жизненной судьбы, которая имеет много общего с моей судьбой и с обеими нашими революциями, и, более того, с историей единения и взлета обоих наших народов.

С самого начала возрождения немецкого народа Италия всегда с пониманием относилась к нам, и именно на основе этого взаимного понимания и возникла та общность интересов, которая в конце концов нашла своё отражение в заключенных между нашими странами договорах.

Когда, вопреки моему желанию и моей воле, Германскому Рейху объявили в прошлом году войну, произошла моя встреча с Муссолини, на которой мы согласовали дальнейшие действия наших стран. Польза, которую Рейху принесла позиция Италии, была поистине необычайна, причем не только в экономическом, но и в военном смысле. Она с самого начала связала крупные силы наших врагов, но главное — она лишила их возможности менять свою стратегическую диспозицию. Затем наступил момент, когда дуче решил, что пришла пора прекратить невыносимое насилие и вмешательство со стороны франко-британских агрессоров и выступить против них с оружием в руках. Король Италии полностью поддержал его и объявил им войну. Своё решение дуче принял самостоятельно, без всякого давления извне.

И за это мы ему особенно благодарны.

Вступление Италии в войну ускорило понимание Францией полной бесперспективности дальнейшего сопротивления.

С тех пор наш союзник активно участвует в борьбе против общего врага, — сначала на горных вершинах Альп, затем — на широких просторах территорий, входящих в сферу его интересов. И мы наблюдаем за его сегодняшними воздушными и морскими сражениями, — ведущимися им в духе фашистской революции, — с чувством искренней заботы, которое мы, национал-социалисты, испытываем в отношении фашистской Италии. Каждая боль Италии — как раз в эти дни мы вместе скорбим по поводу гибели Бальбо — это также и боль Германии, а каждая её радость — это также и наша радость.

Наше военно-политическое сотрудничество — это свершившийся факт. Оно полностью устранит несправедливость, причиняемую немецкому и итальянскому народам на протяжении последних столетий. Ибо в конце пути наша общая победа!

Депутаты! Представители Германского Рейхстага! Когда я сегодня здесь говорю о будущем, я делаю это вовсе не из стремления похвастаться или побахвалиться. Я могу спокойно предоставить это другим. Тем, кому это более нужно, например, господину Черчиллю. Теперь я хотел бы обрисовать ситуацию такой, какая она есть, и как я её себе представляю — без всяких прикрас и добавок.

1. Весь ход этой продолжающейся вот уже 10 месяцев войны полностью подтвердил моё мнение и одновременно опроверг точку зрения наших противников.

Если так называемые английские государственные деятели утверждают, что их страна после каждого поражения становится только сильнее, то я думаю, прозвучит не слишком заносчиво, если я вам здесь заявлю, что мы тоже после каждой победы становимся только сильнее.

Ещё 1 сентября прошлого года я, стоя здесь перед вами, во всеуслышание заявил, что ни силой оружия, ни временем Германию не сломить, что бы ни случилось. В военном отношении Рейх сегодня сильнее, чем когда-либо прежде. Я думаю, от вашего внимания не ускользнул тот факт, что потери, которые германский Вермахт понёс за последние три месяца боёв, были — если рассматривать каждую из них по отдельности — хотя и тяжёлые, но в общем объёме незначительные. К тому же, если вспомнить, что мы за это время развернули фронт, простирающийся от Нордкапа до испанской границы, то тогда все эти потери (особенно если сравнивать их с потерями во время Мировой войны) и вовсе покажутся ничтожными. Причина этого, если не брать во внимание выдающееся (в среднем) руководство, лежит в отличной тактической подготовке каждого отдельного солдата, подразделений, равно как и в слаженном взаимодействии всех родов войск. Другие причины — это качество и целесообразность применения нового оружия, а также осознанный отказ от любого так называемого престижного успеха. Я принципиально старался избегать любой наступательной операции, которая проводилась бы не ради действительного уничтожения противника, а исключительно ради сохранения мнимого престижа.