Антинюрнберг. Главная ложь XX века

Эта ревизия была нам жизненно необходима. Самое невыносимое в Версальских положениях заключалось не только в оскорбительной дискриминации и обесправливании (полное разоружение) немецкого народа, но, прежде всего, в наступившим вслед за ними материальным разрушением настоящего и намереваемом уничтожении будущего одного из самых великих культурных народов мира, в абсолютно бессмысленной передаче огромных территорий под контроль некоторых других государств, а также в ограблении побежденных и лишении их всех основ жизни и жизненно необходимых товаров. Тот факт, что ещё во время составления этого диктата некоторые осмотрительные государственные деятели со стороны наших противников предостерегали об опасности воплощения в жизнь положений этого безумного проекта, является неоспоримым доказательством того, что даже в их рядах господствовало убеждение в невозможности сохранения этого диктата в будущем. Правда, когда их заверили, что в статутах вновь образованной Лиги Наций будет предусмотрена возможность ревизии этих положений, их сомнения и протесты сразу улеглись. Таким образом, надежда на ревизию во все времена оставалась не только возможной, но и вполне реальной. К сожалению, этот женевский орган, действующий строго в соответствии с волей политических деятелей — ответственных за Версальский диктат, с самого начала рассматривал себя не как организацию, призванную произвести все необходимые ревизии, а как гаранта неукоснительного соблюдения и сохранения версальских договоренностей.

Все попытки демократической Германии добиться равноправия для немецкого народа путём ревизии, оказались безуспешными.

Понятно, что победитель стремится представить выгодные ему положения священными, однако побежденный, следуя инстинкту самосохранения, тоже стремится восстановить отобранные у него естественные права человека. В его глазах диктат заносчивого противника не имеет законной силы ещё и потому, что его тогдашний противник победил нечестно. Злая судьба распорядилась так, что в 1914–1918 гг. у Германского Рейха было очень плохое руководство. Наш крах произошёл оттого, что доверчивый немецкий народ поверил на слово государственным деятелям демократических стран.

На этом фоне попытка англо-французского блока представить Версальский диктат в качестве незыблемого международного правового акта является для каждого честного немца ничем иным, как наглой самонадеянностью. Ещё большей наглостью и глупостью было бы предполагать, что английские или французские государственные деятели — это блюстители закона или даже самой человеческой культуры. Наглость, которая особенно бросается в глаза на фоне их собственных никчемных результатов в этих областях. Ибо редко случалось, чтобы какая-нибудь часть мира управлялась людьми, которые были бы так духовно бедны и посредственны, как сегодняшние государственные деятели демократических стран.

Помимо внутреннего освобождения от еврейско-капиталистических оков тонкого плутодемократического слоя эксплуататоров, национал-социалистическое движение провозгласило в своей программе решимость освободить Рейх также и от пут Версальского диктата.

Требование Германии произвести ревизию было безусловно необходимым и само собой разумеющимся для любого великого народа, стремящегося защитить свою честь и своё существование. В будущем эти требования скорее всего охарактеризуют как довольно умеренные.

Однако на практике нам пришлось осуществлять их против воли британо-французских власть имущих. А тот факт, что нам в течение нескольких лет удавалось проводить эту ревизию исключительно мирным путём, однозначно расценивается в стране как впечатляющий успех руководства Третьего Рейха. И поступали мы так вовсе не потому, что, как утверждали британские и французские демагоги, были не в состоянии вести войну. Когда же показалось, что благодаря международному сотрудничеству и проснувшемуся благоразумию на состоявшейся 29 сентября 1938 года в Мюнхене конференции четырёх держав наметились, наконец, пути решения остаточных проблем, лондонская и парижская пресса не только не приветствовала это событие, но, напротив, заклеймила его как отвратительное проявление слабости.