Антипиранья

– А чего у Елкина не возьмешь?

Денис не сдержался от удивленного возгласа:

– Саня здесь?!

Он был уверен, что Елкин в Москве, продолжает сдавать себя в аренду для экспериментов.

– Я его днем сегодня не раз видел, а к вечеру он исчез куда-то. Слушай, Денис, и вправду, чего за тобой так резво гоняются? Мне-то можешь сказать.

– Не знаю, Егор. Честное слово, не знаю. Поверишь, даже самому интересно. – Он развел руками. – Но пока не в курсе.

– Как знаешь. Мы с Цезарем пойдем. Я так понял, что ты уже пристроился? А вон и дружок твой идет. Чего-то он как собака побитая. За тобой, наверное, скучает. – Егор хохотнул на прощанье и потянул Цезаря сквозь кусты.

Саня и впрямь был сродни выдворенному на улицу псу. Поникший, ссутулившийся, он шел, задумчиво глядя себе под ноги, и едва не споткнулся о перегородившего ему путь Цезаря. Егор что-то сказал ему на ухо и кивнул в сторону Дениса, прятавшегося в кустах. Денис ожидал, что Саня сейчас обрадуется, удивится и бросится к нему, но у Сани на лице отобразился испуг, затем он выдавил вымученную улыбку и подошел к закачавшимся веткам сирени.

– Здорово, дружище, – шепнул Денис. У него было ощущение, что они с Саней не виделись не меньше месяца.

– Привет, Дэн.

– А ты чего так рано из Сколково вернулся?

– Да так… не понравилось.

– Надеюсь, это не из-за меня?

– Ну что ты! Вообще-то, когда ты исчез, шуму много было. Меня тоже, конечно, поспрашивали, потом отстали. А что там одному делать? Вот я и уехал.

Денис прекрасно знал своего друга. И сейчас его не покидало ощущение, что Саня чего-то недоговаривает.

– А ты не знаешь, из-за чего шум? Не из-за выбитого окна, надеюсь?

– Нет. Еврей тот, Иван Степанович, что-то орал про то, будто ты какую-то его программу сорвал. Да ничего особенного, пошумели и забыли.

– Ничего себе забыли! Еще как ищут!

– Правда? Я ничего не знаю. – Саня затравленно оглянулся и спросил: – А что там с тобой делали? Ну, в Сколково?

– Не помню. Я под наркозом был.

– Да? Ну да ладно, чего ты тут прячешься? Пошли домой.

Денис недоверчиво посмотрел Сане в лицо. Неужели он ничего не знает о засаде или о том, что находится в розыске? Он не стал ничего объяснять и беззаботно ответил:

– Нет. У меня сейчас свидание. Переоденусь и поеду.

– Правда? А кто такая? Я ее знаю? Где живет?

– Нет, не знаешь.

– Денис, возьми и меня! Может, у нее подруга есть?

– Нет, Санек, не возьму. Здесь мне помощник не нужен. А вот деньжат я бы у тебя перехватил. Ты как, не богат? Деньжат дашь?

– Да-да, конечно. – Саня суетливо полез в карман и ткнул в руку Денису скомканную жменю купюр.

– Зачем так много?

– Ничего-ничего, бери! Я расчетные получил в части. У меня есть. А ты когда за расчетом собираешься? Морозов про тебя спрашивал.

Денис уже и забыть успел, что за ним в части долг. События последних дней выбили его из колеи, напрочь переключив на размышления об осажденном Кенигсберге вместо мыслей о расчете и обходном листе.

– Попозже. Завтра с утра в Национальную библиотеку на Невском собираюсь. Я там записан. Хочу кое-какую литературу полистать. А дальше видно будет.

– Да? Я тогда пойду. Удачи тебе.

Денис удивленно посмотрел в спину удаляющемуся Сане. Что с ним? Таким он его еще не видел. Всякое случалось – и ссорились, и не разговаривать могли друг с другом несколько дней. Но все это было не то. А сейчас Саня будто сторонился его. Обычно они всё говорили друг другу в лоб, а тут и невооруженным глазом было видно, что Саня затаил на него обиду и упорно о чем-то молчал.

Денис пожал плечами, вспомнил о Кристине и улыбнулся. Хотя бы здесь его не послали! А раз так, то надо собираться, пока еще ходит метро.

Воспоминания как листы бумаги. Ложась друг на друга, они застилают еще острые и свежие события, превращая их в историю. И спрашиваешь себя: «Какой еще к черту Кенигсберг? Ну было чего-то! Так ведь прошло!»

А все потому, что свалился сверху следующий лист. А на этом листе лежали еще свежие воспоминания, пахнущие прохладным ароматом духов далекой Франции. И ночь пролетела как один миг, оставив в теле приятную усталость и вкус ее помады на губах.

Кристина стоит в дверях в одном пеньюаре и держит в руках поднос с дымящимся кофе.

– Мы еще с тобой увидимся? – задает она наивный вопрос с подвохом.

Денис щурится на падающее через окно солнце, как разомлевший от сметаны кот.

«А может, жениться?» – исподволь всплывают крамольные мысли.

Под серым прессом службы как-то даже забываешь, что в жизни бывают и такие житейские радости. Но тут же в душе взрывается холостяк-эгоист и начинает истерично грозить пальцем: «Не покупайся на эти кошачьи нежности! Это она сейчас тебе кофе носит, а потом ты ее тапки будешь в зубах подносить!»

Денис усмехается собственным сомнениям:

– Если не прогонишь.

– Не прогоню.

Она присаживается на край кровати и заглядывает ему в лицо.

Лежать бы так и лежать – днями, неделями, месяцами! И плевать на всех с высоченного небоскреба с их мышиной возней и вечной суетой! И пусть весь мир подождет. А еще лучше – забудет о нем.

Денис вздыхает и, удивляясь собственным словам, произносит: