Антипиранья

Ульрих заметил потрясенный взгляд докторского ассистента, виновато пожал плечами и сказал:

– Наша лодка, конечно, не океанская «девятка», зато время погружения у нас меньше. Согласитесь, это стоит того, чтобы поступиться комфортом. Жизнь дороже лишних двадцати сантиметров в проходе. Доктор, вы устраивайтесь здесь, на нижней койке. Шторой можно закрыться от света. К шуму придется привыкнуть. Кстати, мы еще не запустили дизеля.

– Ничего-ничего. – Доктор Штраубе похлопал рукой по подушке, набитой конским волосом, не впитывающим влагу. – Я привык к неудобствам. Вы, юноша, не смущайтесь. Мы с Йонатаном не в круиз собрались, все понимаем.

После этих слов Ульрих почувствовал некую симпатию к доктору. Такой будет терпеть, но вида не подаст. А вот ассистент всячески пытался показать, что тишина лаборатории ему куда милее и ближе, чем вонь лодочных отсеков. Вортсман достал накрахмаленный носовой платок и, скривившись, прикрыл нос.

– Это еще ничего! – засмеялся Ульрих. – Я же говорю, что дизеля пока не запустили. А вот когда запустят, вот тогда начнется настоящая вонища! Но ничего, привыкнете. Вы полезайте на верхнюю койку. – Он отдернул штору и указал Йонатану на его место. – Здесь сейчас ящики с апельсинами. Пока потерпите, мы съедим их в первую очередь. Давно нас так не баловали. Уж не вы ли, доктор, тому причиной?

В этот момент загремели дизеля. По лодке разнеслись команды. Шторы над койками качнулись, субмарина содрогнулась всем корпусом и отвалила от причала. По узкому проходу протиснулась вахта в оранжевых жилетах, загремела по трапу и исчезла в рубке.

– Я не переношу качку. – Ассистент присел на койку доктора и вцепился в деревянный бортик.

Ульрих снисходительно взглянул на его побледневшее лицо и мгновенно вспотевший лоб, потом проговорил:

– Так ведь еще и не качает. Я прикажу специально для вас принести мешок с сухарями. Помогает.

В отличие от доктора, к его ассистенту он начинал испытывать стойкую антипатию. Мало того, что еврей, так еще и носом крутит, будто не Штрау-бе, а он – спаситель Германии. То ему воняет, то его качает!

Лодка вышла из базы, и в борт ударили первые волны. В море дул крепкий ветер, соленая свежесть которого чувствовалась через люк, открытый в рубке. Несколько минут спустя вахта вновь загремела на трапе и рухнула в командный пост. Теперь, достигнув приемлемой глубины, лодка пошла на погружение. В грохот дизелей ворвалось хриплое шипение балластных цистерн. Неожиданно по ушам ударил перепад давления. Вортсман испуганно вскочил и, выпучив глаза, открыл рот.

– Шноркель! – засмеялся Ульрих. – Шноркель! Труба такая. Через нее воздух поступает к дизелям. А как волна приемный клапан накроет, то он закрывается. Тогда двигатели сосут воздух из лодки. Вот по ушам и бьет. Мы сейчас идем на перископной глубине. Это хорошо, что волнение на море. След от шноркеля не виден. Лучше уж хлопки по ушам терпеть, чем грохот бомб. Вы старайтесь всегда держать рот открытым. У нас матросы даже спят так.

Ульрих почувствовал себя экскурсоводом в музее перед совершенно глупыми посетителями. Такое положение ему понравилось – вот так-то, господа ученые! Это вам не лягушек и мышей в лаборатории расчленять!

При очередном перепаде давления доктор Штраубе скривился, сглотнул и обратился к ассис-тенту:

– Не думайте о собственных неудобствах, Йонатан. Давайте лучше еще раз пройдемся по нашим выкладкам. Из Кенигсберга сообщают, что им удалось создать две среды с разным течением времени. Я считаю, что это всего лишь резонанс основного знакопеременного потока.

– Господин доктор, ваша теория знакопеременного течения времени феноменальна!

– Не льстите мне. Это пока всего лишь теория. Наши коллеги из Кенигсберга ее отрицают. В этом их главная ошибка. Я уверен, мы встретимся с ними и укажем, в чем состоит главный просчет. Неоценимая заслуга наших коллег заключается в том, что им удалось создать генератор отстраненного полярного поля. Они его вот-вот запустят. Это неслыханный успех, согласитесь, Йонатан.

– Господин доктор, без ваших расчетов, регулярно пересылаемых им, они не сдвинулись бы с места еще несколько лет.

– Ну-ну… полно вам, Йонатан! – Доктор замахал руками в знак протеста, но было очевидно, что лесть ему приятна. – Я лишь теоретик, а они – прекрасные практики.

Теперь Ульрих почувствовал себя школьником-первогодком, по ошибке попавшим на урок к старшеклассникам. Он умолк, присел напротив, лишь слушал и робел. Сейчас его пригласят принять участие в беседе и он покажет свое полное невежество.

Ассистент доктора это заметил, ехидно ухмыльнулся и спросил:

– А вы, господин лейтенант, что думаете о возможности изменения течения времени?

Ульрих покраснел и смущенно выдавил:

– Я в этом не силен, но уверен, что такое открытие пригодилось бы нам для того, чтобы быстрей прибыть в Кенигсберг.

– Йонатан, не смущайте нашего морского друга, – вступился за Ульриха доктор. – Уверяю вас, что и он знает что-то такое, что вам и не снилось. Иногда вы становитесь не в меру заносчивым.