Антиподы

Когда охранники увели Эспозито, я сел за стол и вызвал информацию по делу Гордона: опросы свидетелей, финансовые отчёты. От цифр зарябило в глазах, и тошнота подкатила к горлу. Признание итальянца стали для меня практически последним звеном в длинной цепи расследования. Чтобы пазл сложился, оставалось лишь несколько деталей. И я понял, что именно сейчас нужно наведаться к Алистеру Гордону. Наверняка, он мог пролить свет на те загадочные вещи, которые творились в университете.

Я долго сидел в машине около высокого бетонного забора с блестящей спиралью из колючей проволоки, представляя, в каком состоянии находится бывший профессор. И как я смогу взглянуть в его глаза, зная, что затянул верёвку на его шее. Но обругав себя за нерешительность, я вышел из машины и направился к входу.

В тюрьмах я бывал часто, вёл расспросы подозреваемых, изредка присутствовал на казнях, поэтому никаких отрицательных чувств раньше не испытывал. Но сейчас выкрашенные грязно-белой краской решётки камер, сочащийся из-под потолка тусклый жёлтый свет, узкие окошки, истёртый линолеум под ногами, охранники с мрачными лицами произвели на меня удручающее впечатление.

Когда конвоиры ввели Гордона, я не сразу узнал его, так он изменился за это время. Не сломался, не стал жалким. Наоборот, в глазах, лице, мускулистой фигуре теперь всё отдавало силой дикого зверя. И тёмные волосы топорщились, как шерсть вепря. Я поймал себя на мысли, что встретив такого персонажа на улице, перешёл бы на другую сторону, только, чтобы не пересекать его путь.

— Мы нашли убийцу Камиллы Росс, — сказал я. — Он назвал заказчика.

По плохо выбритому с жёсткими чертами лицу Гордона промелькнула тень мягкой улыбки, глаза потеплели и на миг показалось, он обрёл доброжелательный вид.

— Вы можете теперь подать апелляцию.

— Нет. Я по-прежнему считаю, что виноват в её смерти. Знал, что ей угрожает опасность и ничего не сделал. Так что, всё правильно. Она призналась мне, что сделала этот контейнер…

— Для кого?

— Не знаю. Она так и не сказала.

— Скажите, Гордон, а какие отношения у ректора были с Глорией Шелтон?

— Нормальные. По-моему, не разлей вода, что называется, — Гордон вытащил из пачки, которую я принёс ему, сигарету. — Хорошие сигареты. В тюремном магазине продают жуткое фуфло, — он с удовольствием затянулся и выпустил струйку дыма в потолок. — Белл и Шелтон постоянно занимались какими-то грандами, стипендиями, пожертвованиями. Шелтон входила в финансовый совет. Но я слышал об этом краем уха. Я-то туда не входил.

— Вот как. А какие у вас были отношения с Расселом Беллом?

— Сложные. Несколько раз мы крупно повздорили. Сами слышали на суде, как он поливал меня грязью. Один раз я занимался тестированием будущих студентов. Парень и девушка. Они набрали одинаковое количество баллов. Парень показался мне более перспективным, но Белл решил взять девушку. А когда я попытался возразить, мы здорово поругались. Отец парня приходил ко мне, рассказывал чуть не плача, что ради учёбы сына продал свой маленький бизнес, но этого оказалось мало, чтобы получить место в нашем университете. Ну а девушка оказалась дочерью одного из друзей прокурора штата Джона Маккалистера.

— Ясно. А что ещё? Было ещё что-то?

Гордон затушил окурок и сжал так плотно губы, словно боялся выпустить нечто опасное на свободу.

— Я не знаю, Синклер, за каким чёртом вы опять занялись этим делом, — проворчал он. — Я уже конченый человек.

— Чего вы боитесь, Гордон? Я ведь уже хорошо понимаю, что и Шелтон вы тоже не убивали.

— Знаете, детектив, — Гордон сощурился, словно хотел увидеть что-то очень далёкое впереди себя, или наоборот заглянуть в свою душу. — Бывает у вас такое: вы с такой силой ненавидите человека, что постоянно рисуете перед глазами картины, как убиваете его? Я помню, сидел в лаборатории, когда туда пришла Шелтон и стала отчитывать меня как мальчишку за какой-то просчёт в моей статье. Чёрт возьми, всё люди ошибаются! Но она говорила с таким апломбом, напором, что я — посредственность, что мне нечего делать в науке. Я разозлился, схватил её за плечи и втолкнул в камеру. Мы там проводим эксперименты. Перевёл тумблер и её тело разлетелось на мелкие куски. А потом я вновь увидел её рядом с такой же перекошенной физиономией. Но живой. Встал и вышел в коридор. Но эта картина так и стоит у меня перед глазами. И когда я увидел фотографии из разгромленного кабинета, на миг показалось, что у меня дежавю. Понимаете, детектив? Словно волновые функции моего мозга создали эту антивселенную, где нужный объект аннигилируется.

— Это реально возможно?

— Теоретически. В будущем будет возможно, думаю. Математическая модель есть.

— Никто не судит за наши желания, Гордон, только за действия, — я похлопал его по плечу. — Но что всё-таки у вас было с ректором?

— Хорошо, я скажу, — он встряхнул головой, будто отгонял видения. — Один раз я увидел в кабинете ректора судью Джонсона, прокурора Маккалистера в довольно-таки интересной компании.

— В чьей, Гордон? В чьей, чёрт возьми?!