Антиподы

— Ну, рассказывайте, — бросив фуражку на стол — оперативники, несмотря на свой статус, дежурили в форменной одежде — и улыбаясь одними глазами, сказал он. — Почему драпали, словно немцы под Москвой? Только быстро и саму суть… Время не ждет… Надо задерживать голубчиков. А то расползутся, как тараканы, и ищи их тогда по всем щелям.

— Не драпали, а ретировались, — невесело отшутился Паромов. — Военный тактический прием…

И в нескольких словах описал случившееся.

— Поехали. На месте и разберемся, — вынимая пистолет из кобуры и перекладывая его в карман шинели, уже серьезно сказал Василенко. — Обнаглели, гады! На участкового — с бритвой и ножом!.. Надо отучить… Раз — и навсегда!

Вновь, но уже на дежурном милицейском автомобиле, прибыли к дому Озерова.

— Стоять! Не двигаться! — ворвался первым в квартиру Василенко с пистолетом в руке. — Застрелю первого, кто пошевелится!

В комнате почти ничего не изменилось. Все также стоял стол и та же толпа вокруг. Только Барона оттащили в угол, чтобы не мешался под ногами. Да опорожненных бутылок стало больше.

«Сволота, даже не разбежались после случившегося, — отметил Паромов, бегло оглядывая «поле недавней битвы». — Совсем от пьянки мозги отшибло».

Однако вид человека в милицейской форме и с пистолетом подействовал на всех отрезвляюще. Появилась какая-то осмысленность в глазах.

— Руки в «гору», чтобы я их видел. И не дергаться. Пристрелю! — командовал между тем Василенко.

Подчинились. Подняли руки.

— Досмотреть — и в машину, — держал темп сыщик.

Никто не протестовал, не возмущался, не противился. Безропотно подчинялись проводимому Терещенко досмотру и молча шли в дальний угол комнаты, указанный им же, и там садились на пол один возле другого.

— Порядочек! — удовлетворенный проделанной работой сказал Терещенко. — Они уже поняли, что пришла милиция! Больше буянить не будут. Верно говорю?..

Ответа не последовало, да его никто и не ждал. При-тонщики сидели хмурые и нахохлившиеся, но это Терещенко не смутило.

— Молчание — знак согласия, — констатировал он самодовольно и торжествующе.

— Отлично, — не забывал руководить операцией Василенко. — Первую партию в машину — и в опорный пункт. Паромов останется там с ними, а ты, Виктор, сюда за остальными, я их покараулю, чтобы не разбежались, как клопы вонючие по углам… У меня не побалуют. Сразу уложу! — Потряс он пистолетом перед носом у двух ближайших к нему мужчин.

Всех за два захода (за один раз в УАЗике не поместились) доставили в опорный пункт, в том числе и Барона, приведенного в чувство с помощью нашатыря и нескольких оплеух.

«Жив, скотина! — приободрился Паромов. — Теперь другим расскажет, как прыгать на участкового с бритвой. Надеюсь, урок не пойдет впрок».

В опорном пункте Василенко, без лишних церемоний, стал разглядывать доставленных.

— А вот и ты, Пармен! Давненько не виделись… — с нескрываемым удовлетворением похлопал он по плечу низкорослого, вертлявого мужичонку, руки которого были густо «расписаны» татуировкой.

И Паромову тихонько:

— В розыске за разбой… Уже неплохой улов…

— Отлично. Компенсация за мои волнения…

— А где же твоя сестра Пармениха? — вновь обращаясь к Пармену, весело и ласково проворковал опер.

Пармен предпочел промолчать.

— Да вот же она, красавица писаная! — смеется опер и жестом руки указывает в сторону полноватой, неопрятно одетой женщины. — Что молчишь? Может не рада свиданьицу?!!

Женщина, несмотря на то, что была пьяна, хорошо понимала, что речь идет о ней. Радости это ей не прибавило. Она низко опустила голову.

— Вижу: не рада. А я рад. Еще как рад, — балагурил опер. — Месяц бегал за вами, ноги бил — и все впустую. А сегодня — раз, и оба… Отбегались, голубчики, отграбились, милые… Теперь — к хозяину на нары, и вместо борматухи и иной сивухи — баланда казенная…

Это, мент, доказать надо, — пьяно икнула Пармениха. — На понт не возьмешь…

Василенко торопился в отдел и от дальнейшей «дискуссии» воздержался.

Жаль, время поджимает. Надо в отдел. А то бы остался побеседовать со старыми знакомыми… — посетовал он. — И с незнакомыми — тоже. Пармена с сестрой забираю. В отделе их ждут, не дождутся! Ты тут справишься? — проявил он беспокойство.

— Справлюсь. Теперь справлюсь… Спасибо за помощь.

— Спасибо в карман не положишь и на зубок не попробуешь. Надо что-нибудь посущественнее, — пошутил опер.

— Пиво за мной!

— Тогда — пока!

Василенко уехал, а Паромов стал «знакомиться» с доставленными, проверяя названные ими данные о личности через КАБ. Барону вызвал скорую помощь.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, род занятий, прозвище…

И снова: фамилия, имя, отчество…

Злость и ожесточение прошли, даже по отношению и к Барону. «Материал» был ценный. Все — судимые. По разным статьям и к разным срокам. Почти никто из доставленных не работал.

«Есть с кем и над чем поработать, — размышлял Паромов, составляя очередной протокол. — Не плохая компания у Речного. И Речной не так прост, как его представил Терещенко. Вон сколько друзей в один раз собралось… и со всего города».

Пришел Подушкин.