Антиревизионизм

Понятие «государственного мифа» очень хорошо объясняется на примере преподавания истории детям (или, если угодно, написанием курса истории «для чайников» вообще). На том этапе, когда ценности патриотизма и национальной гордости закладываются в сознание молодого поколения, оно бывает еще не способно воспринимать историю как непрерывный поток событий и тенденций. Непрерывный процесс преобразуется в последовательность неких знаковых событий, каждое из которых четко отпечатывается в памяти и является своего рода примером национальной гордости или тяжкого испытания, которое страна/нация с честью преодолела. Понятно, что государственная трактовка истории почти всегда несколько отстоит от реальных фактов, так как являет собой версию события, причесанную официальной пропагандой. Особенно это касается школьных учебников, которые закладывают основы мировоззрения. В этом случае государственный миф должен давать запоминающуюся «красивую картинку». Очень хорошим примером здесь является история Ивана Сусанина. Согласно историческим сведениям, этот человек действительно совершил подвиг, не выдав полякам местонахождение царя и был запытан ими до смерти. Но эта история не очень выделяется из общей массы подобных ей, в отличие от красивой легенды об армии, которую завели в болото. Похожая история связана с подвигом Александра Матросова. Если бы он просто закрыл собой амбразуру, пулеметная очередь перерубила бы его либо его отбросило бы волной от выстрела. На деле он забрался на дот сверху, снял шинель-скатку и, зацепив ею торчащий ствол пулемета, потянул его вверх, на себя. Немцы ухватились за шинель со своей стороны и, в конце концов, сдернули его вниз, под пули. Но пока Матросов и расчет дота боролись за контроль над пулеметом, советские солдаты успели подойти и уничтожить огневую точку. Однако, человек, затыкающий амбразуру своим телом,— это очень яркий образ героического самопожертвования. Здесь же можно вспомнить и Зою Космодемьянскую, которая изначально была героизирована за те слова, которые впоследствии были «изъяты» из легенды о ней. После «Всех не перевешаете» было «С нами Сталин!», и изначально о ней говорили именно как о девушке, которая умерла с его именем на устах. От такого «причесывания» подвиг этих людей не перестает быть подвигом, но превращается в миф.

Конечно, рано или поздно человек знакомится с неканоническими точками зрения, и тогда у него появляется выбор – верить или не верить официальному мифу и если верить, то — в каком объеме. Но к этому времени его мировоззрение как гражданина уже в основном сформировано. Ревизионизм есть для меня попытка переписать государственный миф, причем нередко новый миф оказывается куда менее связанным с реальностью. Поэтому его не следует смешивать с достаточно распространенной ситуацией, когда общепринятая ранее научная концепция сменяется другой. Обычно такое кардинальное и безусловное изменение канонов науки в оценке того или иного события связано не с победой альтернативной точки зрения «в войне идей» или на поле интерпретации известных фактов, а с появлением каких-то новых доказательств, введение которых в научный оборот однозначно подтверждает или опровергает ту или иную точку зрения.

Именно поэтому я очень жестко отделяю попытку историка установить объективную истину и пересмотрев некие исторические стереотипы, вернуться от мифа к реальности, от стремлений, жонглируя фактами, заменить один миф на другой. С точки зрения конфуцианца-государственника, «покушение на историю государства» есть серьезное покушение на его идейные основы. Как сказал Мао, «сознание врага и политическая воля его лидеров является гораздо более важной целью, чем тела его солдат». Деструктивное влияние ревизионизма в этом вопросе очень велико, поскольку мифы, которые служат объектом покушения, как правило, являются краеугольными камнями той или иной идеологии или знаковыми примерами, которые служат для воспитания национальной гордости.