Антироссийские исторические мифы

Уже в первые десятилетия реализации советского исторического эксперимента коммунистическая идея пользовалась в мире большой популярностью, доходящей до восторженного преклонения перед Советской Россией. Вопреки мнению ряда современных авторов, в Гражданскую войну в интернациональных формированиях Красной армии сражались не только бывшие военнопленные, но и граждане, сознательно отправившиеся в Россию для участия в революционной борьбе. Кроме интернационалистов из стран Четверного союза и самоопределившихся регионов Российской империи на стороне большевиков воевали группы выходцев из Франции, Бельгии, Канады, Италии, Югославии, Румынии, Персии, Китая, Индии, Кореи, Монголии, Вьетнама. При РКП(б) наряду с объединениями, сформированными из бывших пленных, были организованы Французская, Англо-американская, Итальянская, Румынская группы. В связи с празднованием 50-летия Октябрьской революции орденами и медалями СССР были награждены 3409 иностранных граждан – участников Гражданской войны.

Далеко не один Дж. Рид оказался под впечатлением мессианского масштаба задач Октябрьской революции. Стихи И. Бехера «Привет немецкого поэта РСФСР» являлись типичной формой реакции западной интеллектуальной элиты на российские события. Уже в 1920 г. вышла книга Б. Рассела «Теория и практика большевизма». Написанная под влиянием размышлений во время путешествия по Советской России, она содержала как критику, так и рассказ о достоинствах социализма. Выдающийся философ, математик, лауреат Нобелевской премии по литературе рассматривал социализм как необходимую ступеньку прогресса человечества.

Несмотря на критику советского эксперимента, содержащуюся в «России во мгле» (1920 г.), Г. Уэллс считал Октябрьскую революцию «одним из величайших событий в истории», которое «кардинально изменило все мировоззрение человечества». Великий английский фантаст писал: «Именно в России возникает кусок того планового общества, о котором я мечтал»[134]. Уэллс резко осуждал антисоветизм У. Черчилля и стал одним из инициаторов движения «Руки прочь от Советской России!».

По другую сторону Евразийского континента японский новеллист Рюноскэ Акутагава заявлял: «Правота социализма не подлежит дискуссии. Социализм – просто неизбежность»[135]. Свое жизненное кредо он формулировал следующим образом: «Я… по характеру – романтик, по мировоззрению – реалист, по политическим убеждениям – коммунист»[136].

Активный адепт Октябрьской революции И. Дон-Левин, посетив Россию в 1923 г. и собрав сведения о расстрелах и пытках в местах заключения, был одним из немногих, кто изменил свое отношение к советской власти. Он вывез письма 323 заключенных, обратившихся с призывом к ряду видных представителей западной интеллектуальной элиты выступить с отзывом на их публикацию. Показательно, что данное обращение вызвало непонимание и раздражение большинства духовных вождей Запада, представивших следующие ответы. Р. Ролан: «Это позор! Кто-то ломает себе руки, в отчаянии, от омерзения! Я не буду писать предисловия, о котором Вы просите. Оно стало бы оружием в руках одной партии против другой. Я обвиняю не систему, а Человека». Г. Уэллс: «Сожалею, что не могу судить о подлинности Вашего собрания писем; равно я не понимаю, почему Вам так хочется получить от меня комментарий к книге». Э. Синклер: «Я признаю право государства охранять себя от тех, кто действительно совершает насилие против него. Я надеюсь, что правительство рабочей России утвердит уровень гуманности более высокий, чем то капиталистическое государство, в котором я живу». К. Чапек: «Я не позволю себе быть несправедливым ни к жертвам, ни к гонителям. Я отдаю себе отчет в том, что в той или иной степени весь мир участвовал в создании положения, при котором человеческая жизнь, законность и человечность имеют столь малый вес». Б. Шоу ответил в шутливой форме, обвинив Дон-Левина в антисоветизме[137].

Апология коммунистического эксперимента исходила не только из уст сторонних наблюдателей, что было объяснимо искаженным восприятием через призму комфортабельного капиталистического быта, но и от представителей богемы, окунувшихся в советские реалии. К таковым относилась А. Дункан, жившая и работавшая в Советской России в 1921–1924 гг. Находясь в Москве, дистанцировавшаяся прежде от политики танцовщица заявила для французской прессы: «Дорогие товарищи! Вы спрашиваете меня о впечатлениях от путешествия, но все, что я могу вам сказать – это впечатления артиста, потому что в политике я не разбираюсь. Я оставила Европу, где искусство гибнет от коммерции. Я убеждена, что в России свершается величайшее человеческое чудо за последние две тысячи лет. Мы скоро увидим не просто материальный эффект, нет, те, кто будет жить в ближайшие сто лет, убедятся, что человечество благодаря коммунистическому режиму сделало большой шаг вперед. Мученичество, через которое проходит Россия ради будущего, принесет такие же плоды, как и мученичество Христа. Лишь братство всех народов мира, лишь Интернационал могут спасти человечество»[138].