Антирретики против Акиндина

Против эллинского воззрения и согласной с ним ложной теории, и о непрелестном и божественном просвещении и его явных признаках, и что из него предстает преизбыток Божией к нам любви.

22. А что и таковой свет лукавый ангел, случается, показывает, чтобы ввести в заблуждение, в этом можно убедиться из речей его адептов (μυστηπόλων). Ибо они говорят: «а что до того, что сверх нас, то нужно, чтобы видение [этих вещей] пришло свыше, и чтобы воссиял умный свет, благодаря которому можно сочетаться с божественным». Не удивительно, что таинники и тайноводители лукавого невероятно злокозненно облекаются в слова к сокрытию [своего подлинного лица], чтобы и через слух возмочь совратить тех, кто не вполне овладел навыком к различению хорошего и дурного. Ведь если сам являющийся в собственном смысле слова тьмой притворяется ангелом света [1518], то что удивительного, если обманутые его притворным светом и всего его вселившие в себя самих, или скорее, — скажу их собственными словами, — сочетавшиеся с ним и через него глаголющие, чтобы благолепием словес совратить многих притворно изображают речи служителей истинного света, то есть удостоившихся божественной и боготворящей светлости Духа и таким образом совершенно и непрелестно просвещенных? Ибо и служителие его, — говорит апостол, — притворяются (ύποκρίνονται) яко служители правды [1519].

23. Нам же, как в вышеприведенных словах удалось, изобличая благия словеса [1520] тех, кто якобы ради защиты единой божественности вводит ее рассечение и смешение, изобличить вместе с ними и издревле с ними единомысленных, так и теперь, дойдя досюда в нашей речи, полезно и вместе с тем необходимо представить, что лживые голоса совершенно плененных прелестным боговидением суть чрезвычайная прелесть, и показать, что те их видения, благодаря которым, как они говорят, они сопрягаются с божественным, отводят от поистине божественного, а мнимо воссиявший им свет является приманкой и страшной западней, изобретенной против людей начальником тьмы, и низводит уловленных под власть вечного мрака, и что их влекущие выспрь видения (άνατατικάς εκείνων έποψίας) выходят за пределы умеренных смыслов души и всех природных крайностей и заходят туда, — снова скажу их словами, — «где пучина подостлана вечно неверная, окутанная тьмою, грязная, {стр. 343} бессмысленная» [1521]. Ибо они называют демонское племя (τό δαιμόνιον φΰλον) высшим нас и вверху [находящимся], и божественным, и сподобившихся общения и соприкосновения с ними объявляют счастливыми (εύδαίμονας) [1522].

24. Таков явно был Сократ, сын Софрониска, у которого был сопутствующий ему демон, коего он всю жизнь слушался. Тотчас же он получил от него и свидетельство, что он лучший в мудрости, когда был якобы посвящен ложным светом сего [демона], чтобы наставлять в том, что в высшей степени противоположно истине. В чем же это? Кто не знает [этот его] высокомерный вздор и ту небылицу, излитую [им] в человеческие души, что проливает их [то есть души] с неба и переливает [из одного сосуда в другой], заставляя скитаться на земле из тел в тела, не подходящие [им], прежде чем совлечься или облечься, в соответствии с той склонностью, какую каждая [душа] имела счастье или несчастье приобрести? Кто не знает о тех законах и неположенных браках, о противоестественных безлюбых любовях и о словах [его] в их защиту, о [его] безбожных и воинственных мнениях (δόγματα) о богах, демонах и героях, и о той пустой и чудовищнейшей болтовне, о существующих [сами по себе] идеях? В это — боголепное и неизреченное — он был посвящен тем, кто явился посредством света и сопрягся ему, и видением свыше. Но мы, покоряясь словам истинно просвещенных и самой истине и не поддаваясь словесам заблуждения, отбрасываем не только идеи, но и созерцания, и лжеименные светы, через которые он сопрягся с лживыми демонами и через них научился тому, что есть эфирная душа и круговращения душ, и что не только злые, но и благие есть демоны, и боги, различные природой и силой, из которых одни ходят по выпуклости небесной сферы, а другие блуждают под вогнутостью, а третьи — наземные и подземные, и сии [последние] суть самодержцы уже не смертных, но умерших.