Antisex

Бледное личико Аны-а-1842 вдруг стало пунцовым. Я никогда не видел, чтобы наши особи так краснели — в нашем обществе их воспитывают так, чтобы они не испытывали сильных эмоций.

— Э-э-э… — замялась она, явно растерявшись. — Эти стихи как-то… м-м-м… сами пришли мне на ум…

«Вот тебе раз, — подумал я с неприятным удивлением, — да она явно лжет. Не знал, что наши особи из «Родилки» обладают таким качеством. Обычно они чрезвычайно простодушны и доверчивы. Странно, очень странно. Надо немедленно прояснить ситуацию».

Неожиданно меня словно жаром опалило. «А вдруг передо мной вовсе не особь пола А — продукт новейших технологий, — запаниковал я, — а просто девушка, особа женского пола в том, устаревшем, изжитом значении этого слова? Может быть она — потомок каких-то «несогласных», невесть каким образом прокравшаяся в наше общество? А если это так, то кем, и, главное, — с какой целью она заслана к нам?». У меня, было, рука потянулась к коммуникатору, чтобы связаться с ЦИННом, но я вновь сам себя остановил. «Спокойно, спокойно, — старался я взять себя в руки, — поднять шум я всегда успею. Сначала надо кое-что выяснить, уточнить. Ни в ЦИННе, ни, тем более, в Храме не одобрят ложной паники!». И я принялся с непроницаемым лицом листать оду просто для того, чтобы потянуть время и собраться с мыслями. И тут к своему удивлению я обнаружил место в поэме, которое почему-то пропустил мимо ушей при первом чтении. Возможно, я погрузился в минутный сон именно тогда, когда она это читала.

Вспоминаю чудесное детство свое:

Коридоры родимой «Родилки»

Глаза няни и чУдные руки ее

Воду льющие нам из поилки.

Далее следовали еще пара строф, где очень образно описывалось детство особей, произведенных в «Родилке». Чувствовалось, с какой благодарностью и неподдельным восторгом Ана-а-1842 вспоминает об этом. Я вздохнул с облегчением: только человек, который сам прошел путь от инкубаторов «Искусственной матки» до активной жизни индивида нашего общества может все это описать с таким знанием дела. «Нет, — думал я, — ничего подозрительного в ней нет, обычная особь пола А. Мне просто показалось».

Глава 14. Счастливое детство

Признаться, я никак не мог понять, почему эта мысль приносит мне такое облегчение. Это было странно. В нашем прекрасном, разумном обществе нет и не может быть места сочувствию или хуже того — жалости к другим людям. Эти чувства из той жизни, которую мы давно отряхнули со своих подошв. Они близки к так называемой «любви», а мы давно уже доказали, что ее быть не может. Уважение, взаимопонимание, взаимопомощь, готовность к сотрудничеству, а самое главное, чувство долга — вот какие отношения приветствуются в нашем обществе. Тем более для меня было неожиданно, что к моему законному чувству восхищения перед трудом Аны-а-1842 во благо нашего Отечества, примешивается что-то еще… непонятное… необъяснимое… или давно забытое…

— А расскажи-ка мне подробнее, — произнес я, чтобы быть совершенно уверенным в правильном происхождении Аны-а-1842, — о своем детстве в «Родилке. Ты так интересно об этом написала. Ведь у меня и у всех, родившихся до Катастрофы, было совсем другое детство. А как ты росла в нашей «Родилке»? Как там за вами ухаживали?

— Ну, я не все помню — так, отдельные воспоминания, — ответила особь, — ведь мы в «Родилке» проводим только первые пять лет жизни. До года особи обоих полов А и В наблюдаются в специальных младенческих боксах, потом их переводят в среднее отделение — для особей до трех лет, потом еще два года мы проводим в отделении для старшей группы, а потом выходим во внешнюю жизнь, в образовательные учреждения, где нас учат разным наукам, и в том числе — писать стихи, — тут Ана-а-1842 не смогла сдержать улыбку от гордости за свое сочинение и продолжила:

— Про «Родилку» я помню, что там — очень чистые, белые коридоры, и большие светлые палаты, много окон и весь персонал в белом. Там к нам относились очень внимательно, все время что-то измеряли, взвешивали, записывали, как кто растет, как себя ведет. Мне особенно нравились наши нянечки, которые нас кормили и давали воду из специальных поилок. В «Родилке» нам, подрастающим особям, почти не ограничивают воду — сколько попросишь, столько и пей. Я особенно хорошо помню одну няню… у нее глаза были такие… лучистые. Она нам часто улыбалась, а один раз даже погладила меня по голове, — и Ана-а-1842 вдруг сняла шапочку и погладила себя по коротко стриженой голове. — Это оказывается так приятно, когда тебя гладят по голове. Только почему-то эта няня после этого больше к нам не приходила, — грустно добавила маленькая особь.