Антишулер

Как плохо, что я не знал почти никого из собравшихся. Несколько человек видел раньше, о некоторых слышал, но ни с кем, кроме Баринова, не был знаком. И кроме Рамазана, которому Вячеслав Анатольевич меня представил. Ну, артиста еще на сцене и по телевидению видел. И в кино в каком-то. Даже, кажется, в нескольких фильмах. Но ни у кого и ничего спросить я не могу.

У кого можно спросить?

И вообще, следует ли спрашивать?

По большому счету тут тоже есть вероятность нарваться на место, где «собака зарыта». Кто-то боится, что я начну спрашивать, и потому торопится убрать меня, несмотря на такую внушительную сумму, как двести тысяч баксов. И пытаться наводить справки — это значит усугубить ситуацию. Тем более что и наводить их особо не у кого. Более того, я даже не знаю, что нужно спрашивать. И вообще… Не пойду же я с вопросами к партнерам по карточному столу…

Впрочем, в эту версию событий особо упираться не стоит. Потому что дело может быть в другом — каком-нибудь слове или жесте, которые я даже не запомнил.

Следует перебрать весь вечер подробно.

Что было дальше?

Были ли разговоры во время игры?

Конечно, были. Но за нашим столом они велись только о картах, да какие-то посторонние реплики иногда вылетали. Кто-то кому-то что-то сообщал или привет жене передавал. О чем говорили за столом соседним — не знаю. Я даже не знаю, как там игра шла. Я был слишком сосредоточен на игре за своим столиком, чтобы прислушиваться к происходящему вокруг. Меня для того и пригласили, чтобы я следил за ситуацией на зеленом сукне, а не крутил башкой по сторонам. Помню, что те, кто не играл, как раз и разговаривали. И не одной большой компанией, а группами. Но это совсем не походило на какой-то заговор. Так, светская беседа… Этот момент тем более не должен был никого взволновать. Ведь я даже чисто теоретически не смог бы подслушать их разговоры — слишком далеко сидел.

Нет. Момент игры отпадает.

Дальше…

Дальше следует момент выигрыша.

Но тогда причина должна быть именно в деньгах. Само наличие такой большой суммы или игры на нее может кого-то подставить? Нет. Там были люди, для которых неприятности с налоговой инспекцией похожи на жужжание мухи над головой. Сами деньги настоящие, не фальшивые. Если бы Рамазан печатал их в соседней комнате, я бы еще понял. Но я держал эти бумажки в руках. Считал и перебирал. Я бы обнаружил фальшивку на ощупь. Это отпадает.

Дальше…

Дальше — все уходят. Неторопливо, за разговорами Я почему-то долго собираю свой выигрыш. Непростительно долго. Руки, кажется, в тот момент слегка подрагивали. От неожиданно свалившейся удачи я не совсем владел собой. Мог ли я тогда что-то услышать?

Глупости. Никто не подумает, что я, стоящий над столом с дурацким выражением лица, мог прислушиваться и присматриваться. Не до того мне было. И всем это было заметно.

Дальше…

Момент ухода. Я старался догнать Баринова, чтобы уехать с ним на машине. Но толкаться на узкой лестнице показалось неудобным. Это бы сразу привлекло внимание. И опять же к разговорам я не прислушивался. Был только один подходящий момент. На лестнице я хотел обогнать двух излишне неторопливых гостей. Из тех, что в карты не играли. Слишком медленно они спускались, несколько раз пытались остановиться. И беседовали очень тихо.

— Разрешите… — спросил я.

Они удивленно обернулись, словно думали, что находятся совсем одни. Но с достоинством посторонились, пропуская. Примерно так же, как модная и хорошо одетая девушка сторонится в магазине, пропуская грузчика в спецовке, несущего на плечах грязный мешок. Нехорошо они на меня посмотрели, брезгливо, хотя одет я был вполне прилично. Но это тоже не повод для убийства. Здесь следует все вспомнить в деталях. Не совсем обыкновенная получилась, видимо, ситуация. Так кажется, когда задним числом вспоминались их недоумевающие взгляды. Но это, возможно, разыгравшееся воображение, которое уже не знает, за что можно уцепиться…

Могло быть так, что вели они очень важный разговор, не предназначенный для моих ушей?

Могло.

Но если бы я заинтересовался разговором, то не стал бы их обгонять, а подслушал все до конца. Этого они не понять не могут. Но тем не менее это может быть зацепкой, которую пока нельзя сбрасывать со счетов. Итак, есть уже два допустимых варианта. Но ни один из них не дает ни единого шанса, с помощью которого я смог бы выкарабкаться из сложившейся ситуации.

Дальше…

Вышел. Двор был полон машин. Прощаются. Нет. Здесь ничего экстраординарного не происходило. И если наверху на меня еще обращали внимание как на удачливого игрока, то теперь про меня забыли. Забыл даже наш директор. Почему забыл, если сам же и привез меня?

Естественно ли такое поведение? Реально забыть о человеке, сорвавшем такой куш? Баринов должен был захотеть, наверное, со мной пообщаться. Хотя бы перекинуться парой слов. Вот это было бы реально. Вообще-то здесь что-то явно не так.

Машину Баринова я увидел сразу. Он откровенно не обрадовался моему появлению.

Почему он не обрадовался?