Антиутопия (ЛП)

========== Часть первая ==========

2 августа 1914 года

Германия объявила России войну. После обеда школа плавания.

О начале Первой мировой войны, из дневника Франца Кафки

***

Теперь я принадлежу ему.

Меня не перестает удивлять, с какой готовностью я думаю о себе как о собственности. Словно нет ничего естественнее, чем ничего не решать в своей собственной жизни. Словно для меня в порядке вещей быть безвозвратно лишенной права голоса.

Вообще-то так оно и есть.

И уже довольно давно.

Утром Гренджер, глава нашей колонии, велел мне собираться. Я подчинилась, тем более что много времени на это не потребовалось. Вещей у меня было всего ничего: сменная одежда, сумка с медицинскими принадлежностями, кое-какие гигиенические средства, старая фотография Малдера да один снимок с членами моей семьи. И часы, прилепленные скотчем к нижней стороне моего ночного столика. Я осторожно вытащила их из тайника и, замотав в джинсы, засунула на самое дно своей сумки. На мои грязные штаны уж точно никто не польстится. Судя по всему, меня снова переводят в другую колонию. Врач в нынешнее время стоит немало, а зима уже не за горами. Колонии нужны припасы.

Я оглянулась через плечо, бросив последний взгляд на старый дом, за эти годы ставший мне родным, прощаясь со всем тем, что привыкла считать своим. С вазой свежих цветов, подаренных мне соседом, с моим «медицинским кабинетом», с теплой постелью, в которой всегда спала одна. Конечно, ничто из этого по-настоящему мне не принадлежало.

Оставалось надеяться, что новые владельцы тоже будут ко мне добры. И еще более отчаянно уповать, что меня продали колонии, а не какому-нибудь мужчине.

Может, Скиннер нашел способ заполучить меня обратно? Может, я снова буду жить в колонии «Альфа»? Там мне ничто не угрожало.

Да, вернуться к Скиннеру — далеко не самый плохой вариант. Я не держу на него зла. И все понимаю.

А может, это Малдер… Может, Малдер наконец-то нашел меня?

Нет.

Просто смешно даже думать об этом после стольких лет. Малдер никогда за мной не придет.

Так что пусть уж лучше это будет Скиннер, а не какой-нибудь незнакомец. Я до сих пор помню его теплое дыхание и прикосновения рук — нежные, бережные. Как у Малдера.

Да хватит уже!

Прекрати думать об этом!

Он никогда не вернется за тобой.

Я гордо выпрямилась во весь свой небольшой рост, глубоко вдохнула и открыла дверь, чтобы посмотреть в лицо своему новому владельцу. Или, не приведи господь, владельцам.

На крыльце, чуть отступив в тень, стоял Малдер, а рядом, у его ног — какая-то деревянная коробка размером примерно с ящик для продуктов. Сначала я подумала, что это, должно быть, мираж, сон, грезы наяву. Но нет, это и в самом деле Малдер. Вот он, настоящий, живой, прямо передо мной. Мне так хотелось дотронуться до него, но он даже не шелохнулся и продолжал стоять неподвижно, словно мраморное изваяние ангела мщения. На лице его не отражалось ровным счетом никаких эмоций, и он не издал ни единого звука, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие или выразить радость от встречи со мной. Грейнджер приоткрыл коробку, кивнул и без единого слова протянул Малдеру мои вещи и медицинскую сумку.

Сделка заключена. Какими бы ни были условия, они оказались приемлемыми для обеих сторон.

Малдер спустился по скрипучим ступеням, даже не взглянув на меня, и сел на водительское сиденье своего зеленого «джипа». А я семенила за ним, словно ребенок, который наступает на пятки родителям, потому что боится отстать. Хотя меня терзал совсем другой страх — что вот-вот на мое плечо ляжет рука Грейнджера, и он спросит меня, куда это я собралась.

Прошло несколько часов, а Малдер так и не заговорил. Он стал старше: прошло уже пять лет с нашей последней встречи. Волосы коротко острижены, лицо загорело: он явно проводит немало времени на свежем воздухе. О дорогих костюмах я даже не вспоминаю: их давным-давно сменили надежные и практичные деним, хлопок и кожа. Малдер чисто выбрит, что для нынешнего времени довольно необычно, хотя сегодня бритва явно не касалась его лица. На бедре у него висит кобура с пистолетом и нож — привычная амуниция в наши дни, а на заднем сиденье лежит гора оружия и разнообразного снаряжения. Я замечаю длинный, кое-как сросшийся шрам у Малдера на предплечье и еще один — на подбородке. Явные свидетельства каких-то жестоких столкновений — с кем или с чем, я не решаюсь даже предположить. Он по-прежнему худощав, но его тело окрепло и огрубело. Плечи кажутся шире, а мышцы явно накачаны в борьбе за выживание, а не с гантелями в спортзале. Коротко говоря, в облике Малдера прибавилось суровости.

Он словно бы не замечает, что я его рассматриваю. Кажется, для него не существует ничего, кроме приборной доски автомобиля и асфальтовой дороги, бегущей перед нами.

Малдер тихо ведет машину, миля за милей продираясь сквозь небытие, в которое канул наш мир.