Антология

- Если это шутка, то шутка отвратительная, - заметил Крейвен.

- Это уже другой вопрос, - сказал Форестер.

- Если бы я узнал, что это просто мистификация, у меня бы камень с души упал, - проговорил Мэйтленд.

- То-то и оно, - подхватил Форестер. - Именно это я и желал выяснить.

- У кого-нибудь из вас есть что сказать? - немного погодя спросил он.

Ни один из присутствующих не проронил ни слова.

Молчание затянулось.

- Никто не признается, Кент, - сказал Лодж.

- Предположим, что этот горе-шутник хочет сохранить инкогнито, проговорил Форестер. - Желание вполне понятное при таких обстоятельствах. Тогда, может быть, стоит раздать всем по листку бумаги?

- Раздайте, - проворчал Сиффорд.

Форестер вытащил из кармана сложенные пополам листы бумаги и, аккуратно разорвав на одинаковые кусочки, роздал присутствующим.

- Если вчерашнее происшествие произошло по вине одного из вас, ради всего святого, дайте нам знать, взмолился Лодж.

Листки вернулись к Форестеру. На некоторых было написано «нет», на других - «какие уж там шутки», а на одном - «я тут ни при чем».

Форестер сложил листки в пачку.

- Что ж, значит, эта идея себя не оправдала, - произнес он. Впрочем, должен признаться, что я не возлагал на нее особых надежд.

Крейвен тяжело поднялся со стула.

- Нам всем не дает покоя одна мысль, - проговорил он. - Так почему же не высказать ее вслух?

Он умолк и с вызовом посмотрел на остальных, словно давая понять, что им не удастся его остановить.

- Генри здесь недолюбливали, - сказал он. - Не вздумайте это отрицать. Человек он был жесткий, трудный. Трудный во всех отношениях такие не пользуются расположением окружающих. Я сблизился с ним больше, чем остальные члены нашей группы. И я охотно согласился сказать несколько слов в его память на сегодняшней панихиде, потому что, несмотря на трудность своего характера, Генри был достоин уважения. Он обладал такой твердой волей и упорством, какие редко встретишь даже у подобных личностей. Но на душе у него было неспокойно, его мучили сомнения, о которых никто из нас не догадывался. Иногда в наших с ним кратких беседах его прорывало, и он говорил со мной откровенно - по-настоящему откровенно, как никогда не говорил ни с кем из вас.

Генри стоял на пороге какого-то открытия. Его охватил панический страх. И он умер.

А ведь он был совершенно здоров.

Крейвен взглянул на Сью Лоуренс.

- Может, я ошибаюсь, Сьюзен? - спросил он. Скажите, убыл он чем-нибудь болен?

- Нет, он был здоров, - ответила доктор Сьюзен Лоуренс. - Он не должен был умереть.

Крейвен повернулся к Лоджу.

- Он недавно беседовал с вами, правильно?

- Дня два назад, - сказал Лодж. - На вид он казался таким же, как всегда.

- О чем он говорил с вами?

- Да, собственно, ни о чем особенном. О делах второстепенной важности.

- О делах второстепенной важности? - язвительно переспросил Крейвен.

- Ну ладно. Если вам угодно, извольте, я могу уточнить. Он говорил о том, что не хочет продолжать свои исследования. Назвал нашу работу дьявольским наваждением. Именно так он и выразился: «Дьявольское наваждение». - Лодж обвел взглядом сидевших в комнате людей.

- Он говорил с вами настойчивей, чем прежде?

- Мне не с чем сравнивать, - ответил Лодж. - Дело в том, что на эту тему он беседовал со мной впервые. Пожалуй, из всех, кто здесь работает, один он никогда прежде ни при каких обстоятельствах в разговоре со мной не затрагивал этого вопроса.

- И вы уговорили его продолжить работу?

- Мы обсудили его точку зрения.

- Вы его убили!

- Возможно, - сказал Лодж. - Возможно, я убиваю вас всех. Или же каждый из вас убивает себя сам. Почем я знаю? - Он повернулся к доктору Лоуренс: - Сью, может человек умереть от психосоматического заболевания, вызванного страхом?

- По клинике заболевания нет, - ответила Сьюзен Лоуренс. - А если исходить из практики, то боюсь, что придется ответить утвердительно.

- Он попал в ловушку, - заявил Крейвен.

- Вместе со всем человечеством, - в сердцах обрезал его Лодж. - Если вам не терпится размять свой указательный палец, направьте его по очереди на каждого из нас. На все человеческое общество.

- По-моему, это не имеет отношения к тому, что нас сейчас интересует, - вмешался Форестер.

- Напротив, - возразил Крейвен. - И объясню почему. Из всех людей я последним поверил бы в существование призраков…

Элис Пейдж вскочила на ноги.

- Замолчите! - крикнула она. - Замолчите! Замолчите!

- Успокойтесь, мисс Пейдж, - попросил Крейвен.

- Но вы же сказали…

- Я говорю о том, что, если допустить такую возможность, здесь у нас сложилась именно та ситуация, в которой у духа, покинувшего тело, был бы повод и, я бы даже сказал, право посетить место, где его тело постигла смерть.

- Садитесь, Крейвен! - приказал Лодж.

Крейвен в нерешительности помедлил и сел, злобно буркнув что-то себе под нос.

- Если вы видите какой-то смысл в дальнейшем обсуждении этого вопроса, - произнес Лодж, - настоятельно прошу оставить в покое мистику.