Антология альтернативной литературы 1. Альманах

– …Как гранату в жопу всунешь чеху, так он сразу перестаёт глазами крутить, разговаривает спокойно, вежливо. Бараны, бля. Хорошая пословица была – «Чувствуешь только гранату в жопе, а всё остальное – ощущаешь».

Не очкуй, Алик. Пусть только дёрнутся – полкишлака переложу, у Аюпа этого яйца как горох маш станут.

– Фасоль.

– Чего?

– «Маш» – это фасоль. А горох – это «нут»…

– A-а… Ты это… поспи давай, – сказал Серёга.

– Я уезжаю. Ты как хочешь, а я – уезжаю.

– Прекрати, слушай. Ну, что ты, в самом деле? Что тебе до их местных разборок?

– Я уезжаю! Ты что – не понимаешь?! Здесь людей в землю живьём закапывают, а ты… ты… Ты понимаешь вообще?…

– Да как ты поедешь? Мы ж сумму оговорили, у меня денег-то мало, тогда карту оставь свою, я сам всё решу.

– Нет. Не оставлю. Я уезжаю. И тебе надо уезжать. Собирайся, пойдём! Я пошёл на автовокзал!

– Ну, нельзя же так, Алик! Ну что ты меня подставляешь? Что ты творишь?!

– Я уезжаю!

– Блядь, ну и очкун ты! Так нельзя, Алик, что за детский сад, бля. Так дела не делаются. Ладно, давай всё-таки ухо защемим минуток на двести, всю ночь не спали, меня развезло чего-то. Встанем, поговорим. Сейчас поругаемся только. Решишь уехать – езжай.

* * *

На автовокзале стоял новенький китайский автобус и несколько бомбил.

– Доюомент! – потребовал широкомордый водитель автобуса.

Я протянул паспорт.

– Нет. Доюомент хукумат давать, потом ехать.

– Какой ещё «доюомент»? – рявкнул Серёга. – Мы сюда без всякого доюомента приехали!

– Доюомент! – крикнул водитель и тронул с места, закрывая двери.

– Какой?!.. Какой ещё документ! – закричал я. – Вы не имеете права! Это незаконно!

– Дуру не гони, – сказал Серёга, – ты, что – Немцов, что ли? Ладно, не суетись. Пойдём.

Мы подошли к бомбилам.

– В Душанбе.

– Доюомент есть? – спросил таджик с прокалённым на солнце лицом, и такими же отожжёнными руками. От кистей до локтей их покрывала сетка толстых перекрученных вен. Как сплетённые верёвки мясного фарша.

– Слушай, какой документ? Мы из Душанбе приехали за двести баксов. Я тебе триста даю, – сказал Серёга.

– Доюомент нет – нельзя ехать, – сказал Венозный. Он смотрел на Серёгу без всякого выражения на лице, нашего предложения он, похоже, не слышал.

– Эй, кто поедет?! – обратился Серёга к остальным. – Душанбе – пятьсот баксов!

Люди стояли молча. Я пытался поймать чей-то взгляд, не смог. Таксисты не отводили взглядов, не отворачивались, не мигали.

Смотрели сквозь нас, время от времени сплёвывали тягучей серо-зелёной слюной, невидящие глаза казались мутно-белыми бельмами.

Заходящее солнце, длинные тени от жутких плоских стен автовокзала, серо-зелёный узор плевков на асфальте. Пересохшие, как рыбья чешуя, глаза тускло поблёскивают с пустых морщинистых лиц.

С пустых, как яичная скорлупа, как смятые бинты.