Антология альтернативной литературы 1. Альманах

Михаил Рабинович (SliFF ne zoSSchitan). Москва :: Есенинщина в моей жизни

…я гляжу широкими глазами —

в Персии такие ж точно дуры,

как у нас, в соломенной Рязани…

Креативы писал, да под утро устал, задремал и поспал только трошечки… Что за ёбаный гам? За дверьми балаган: предлагают рязанской картошечки. Человек в зипуне, сапожищи в говне, притащил нам мешки безобразные – во все двери звонит и смеясь (!), говорит:

– Пякупяем кяртошячку, гряждяне!

Подтянувши трусы, я взглянул на часы – и увидел семь-со-рок сакральные… Человек в зипуне, затолкать бы тебе твой товар – да в отверстье анальное! Ты не дал мне поспать, я ебал твою мать, твой соломенный город непрошенный, прейскурант твоих цен и дурацкий акцент… Уходи, пока цел, по хорошему.

Говорю деликатно, как только могу, идиоту с есенинским профилем: кто те в уши насрал-то, козлу, мудаку, что в Москве перебои с картофелем? Нахуя ты приехал и тратил бензин? Лучше съебывай той же дорожкою, ибо круглые сутки любой магазин здесь торгует пиздатой картошкою! Та картошка свежа и отмыта, пойми, а твоя – прошлогодняя, тухлая…

– Кялогрямчиков пять все ж, хязяин, вязьми, да пяпробуй?

…Забрало и рухнуло. Пальцы сами собою сплелись в кулаки, в перекрестье мужик – так и просится… Я взбешен, разъярен, и хуячу с руки прямо в морду ему, в переносицу.

МОРАЛЬ

Я на черных людей без досады смотрю: во сто крат настопиздели серые. И, когда на жареху картоху рублю – как же я понимаю Есенина! Он уехал из дома, он стал знаменит, танцовщицу ебал, не уродину, был властитель умов и великий Пиит… вдруг – звонок… здравствуй, милая родина! До пизды, что стихами бурлишь как вулкан – покупаем картошечку! Весело! На прощание вдув Айседоре Дункан, я б, наверное, тоже повесился…

Михаил Рабинович (SliFF ne zoSSchitan). Москва :: Сердце женщины

Расскажу я вам, деревенщины, тайну главную всех времен: чем наполнено сердце Женщины, что за клады сокрыты в нем? Как-то ночью проник в эту область я – потихоньку, не разбудив… Может, в том и немного доблести, но зато – какой креатив!

Вот, к примеру, палата огромная: свод хрустален, пол грановит, а над дверью вывеска скромная «Ежедневный товарный вид». Все здесь занято главной проблемою: как себя подороже продать? Долго я там бродил меж кремами, извозился в помаде, блядь… еле выбрался.

Мишка плюшевый, надпись «Детки, что я родила». Ну, подумал я, тут игрушечки, кашка манная, все дела… или, может, там полные груди молоком материнским манят? Но за дверью – стальные орудия, и нацелены все – в меня! Гравировки сверкают безжалостно, словно демоны во плоти:

«Отведи в детский сад, пожалуйста!»

«Алименты, козел, заплати!»

«Ты отец – давай, обеспечивай!»

«Хоть ребенка-то пожалей!»

И бежал я из зала в трепете, расхотевши иметь детей…

Вот дверей череда безмерная с именами друзей-мужиков. Заперто (от меня, наверное) цифровым семизначным замком. Вот же, думаю, сучка двуличная! Как не стыдно, в конце-то концов?! (и во злобе насрал под табличкою «Николай Петрович Скворцов»)

А напротив «Подружки милые» – дверь распахнута, кто б заглянул? Я нашел там булавки да пилы, кураре, электрический стул…

«Дискотека», «Солярий», «В офисе», «Распродажи» и вся хуйня, дебет с кредитом, суммы прописью, одного только нет – меня!

Коридоры меж тем сужаются, и фонарик почти погас, сигареты и спички кончаются – наступил отчаянья час. В полусумраке чудища мерзкие корчат рожи, меняя черты: это, видимо, комплексы детские – не иначе, боязнь темноты. Сундуки, железом обитые, все в заклепках – рискни, открой! Это страхи пред целлюлитами и морщинами с сединой…

Уж смирился я: вечно, наверное, мне скитаться меж проклятых душ? Глядь-поглядь – что за дверка фанерная с полу-стершейся надписью… «Муж»?!

Тут я бога восславил неистово: поиск мой завершен непростой!

Я дошел! Я нашел!

Я выстоял!

Я – бегом, а за дверью той белоснежная, безупречная чистота – прямо режет глаз! Я шагнул в нее так доверчиво!

…ну, и плюхнулся в унитаз…

Яна Барса. Санкт-Петербург :: Пешкины частушки