Снега закатно жёлты и красны.Конь то и дело рвёт вперёд поводья.Вчера – мороз. Сегодня – половодье,плывущее по краешку весны…Чьи это в день плывущие снега,а ночью, под копытом – треск морозный?Зимы? Весны? Чей этот синий звёздныйпростор, вдруг разомкнувший берега?Зимы? Весны? Победы? Пораженья?Кому-то к радости. Себе – к беде.Спаси и сохрани от униженья —сказал ли князь, услышал? По водешли люди вдаль. Навстречу из закатацерквушка выплыла. Откуда-то, бог весть, —сорока. Стрекотнула и куда-товдаль понесла свою добычу-вестьнад лесом тёмно-синим да лиловым.Вперёд. Не захватило б вороньё.Не тронули бы весть недобрым словом.Но, шапки сняв, уж слушали её.Кто – обернувшись, кто – вполоборотатуда, где звук. И каждый, всех не счесть,узнал его. Звук, слышанный без счёта,звук, поглотивший вдруг сорочью весть,звук-благовест. Над лесом, над закатомплыл он, весны невидимый гонец,дня двадцать пятого… – Медведь встаёт, ребята, —вдруг пролетело в март. – Зиме конец!– Медведь, медведь, – зашевелилось снова.– Быть немцу биту, – мчалось по рядам, —коль Мишка встал. И не было у словаконца – лишь перепляс по всем ладам.Лишь – пересмех, да перегляд, да шутка —Уж обомнёт медведь ему бока.Намнёт уже… а дальше – прибаутка,что б не ходил за тем издалека.Да помнил от восхода до заката.А там опять – пока придёт восход,что на Руси любого супостатаотворотят от самых от воротсвоих. Шёл благовест по следуза ночью. Ночи было не до сна.Всего лишь отзвук – а уже Победа!Всего лишь половодье, а – Весна!
«Говорят в ночи подковы…»
Говорят в ночи подковы.Кони сытые – в разлёт.На Узмени старой – новыйзазвенел озёрный лёд.Гул и топот. Гул и топот.Ветер, бурю не свищи.Слышишь, слышишь хищный клёкот.Видишь – белые плащиСкачут – свист над головою —по греховные дела.Их, гляди, опять к разбоюпуть-дорожка привела.Завила метель дорогу.Замела метель следы.Уж не дьявол ли в подмогуей, предвестнице беды.И о чём-то снова, сновамеж копыт и звон, и спор.Разговор ведут подковы,бесконечный разговор.