Антология. Достояние Российской словесности 2024. Том 5

Снег метёт. Звенит дорога.
В слово прячутся следы.
– МЕТИТ снег… В Руси до Бога
дальше. Ближе до беды.
– Но по-русски снег не «метит».
Снег не «метит», снег «МЕТЁТ» …
– Что есть «метит»? – Метит, метит,
а потом и попадёт…
– Ха-ха-ха… Но в самом деле —
что? Метель? Стрела в кольцо?
– СВИНСТВО! Есть оно в метели,
хоть не нам метёт в лицо.
– Пусть сметёт всё их единство,
фланги их, любой длины…
Изо всяческого «свинства»,
изо всяческого «свинства»
можно вырезать, как видишь,
по «кусочку ВЕТЧИНЫ»…
И звенят, звенят подковы.
В звоне их слова слышны,
что из СВИНСТВА из большого,
и из малого, любого,
можно вырезать немного,
но – «КУСОЧЕК ВЕТЧИНЫ»…

«Всё врозь – и звон и трус, и трус и звон…»

Всё врозь – и звон и трус, и трус и звон
мечей и копий меж собой друг с другом.
И конный строй, совсем недавно – цугом,
рассыпался, как звон, со всех сторон.
Всё врозь – последний пыл, бессильный страх.
Не юность вдруг… – в одно
мгновенье – старость!
Всё – врозь. И лишь одной пехоты ярость —
едина и в сердцах, и на устах.
Едина взмахом одного меча.
И натиском одной единой воли.
А, коль не так, доколе же, доколе
ливонец будет Русь губить сплеча.
Доколе будет беспрестанно жечь
овины, избы, рощи и дубравы,
людей и храмы… По какому праву
он оскорбляет дом, молитву, речь —
всё русское. В руке не дрогнет меч!
Отбросить оборону! В наступленье!
И не врага, себя преодоленье.
Единым махом в сечу, как в Авось.
И цель едина, и сомненья – врозь.

УХОДИЛИ ПО ЛЬДУ

Уходили по льду. Без креста. Без раскаянья. Молча.
Шли в проклятье, едва ли подумав о нём.
Шли в надежду дойти. Взгляд затравленный, волчий
обернётся в упор полыхнувшим огнём.
И погаснет в бессмысленном крике и боли,
отвернувшись внезапным смиреньем навек.
И затихнет чужой покорившийся воле
от руки человечьей другой человек.
Пусть хоть в честном бою. Есть за что. Справедливо.
Но вовеки и тем же воздастся тому,
кто копьё – в человека. Как в дичь. Торопливо.
Но кому смерть нужна человечья? Кому?
Чтоб – невидящий взгляд. Опрокинуты плечи.
И – ни страха, ни ненависти, ни тебя,
ни его. Только – боль. Только плач человечий
оттого, что вот только убил сам себя —
человечью судьбу, человечье дыханье,
человечью мольбу на последнем пути
ко всему, что вокруг. Что имеет названье…
И – надежду. Надежду куда-то дойти…
Уходили по льду. За семь вёрст уходили.
Кто не шёл, тот валился пути поперёк.
Или – вдоль. Как придётся. И стыли, и стыли,
принимая копьё как последний упрёк…

«Уж скоро день споткнётся на бегу…»