Антология. Достояние Российской словесности 2024. Том 5

Палач взялся за рукоятку топора, а на городской площади волна страха прошла над толпой любителей острых ощущений. Новички и зрители со слабыми нервами закрыли глаза и начали считать про себя до десяти, чтобы не видеть тот страшный момент, когда топор, как знающий своё дело хищник, устремляется в самую уязвимую точку шейной части позвоночника, где две кости связаны тонким слоем мышц, и, острым лезвием моментально разрезая мягкую ткань, продолжает свой путь, доходит до плахи, обливаясь кровью, и, слегка врезаясь в дерево, останавливается в мёртвой точке. Всё, готово: голова отсечена и с глухим звуком падает рядом с плахой, как мяч, наполненный не воздухом, а сырым морским песком. Живой человек, единый организм, разрублен на две части; тело, дёргаясь, несколько минут продолжает жить самостоятельно, голова же умирает сразу. На лице этой мёртвой головы, как на фотографии, отражены горечь, сожаление, ирония, ненависть, отвращение и ещё многое, которое непонятно и практически непостижимо человеку, голова которого ещё не отрублена.

Но когда новички и зрители со слабыми нервами, закончив считать про себя до десяти, открыли глаза, они были не на шутку удивлены: как ни странно, голова не была отсечена и не валялась на полу, она лежала на плахе без единой царапины и не испачканная кровью. Интересно, а почему так? Почему голова не отсечена? Где кровь? Крови не было: плаха чиста, голова не была отсечена, а палач, взявшись обеими руками за рукоятку топора, стоял неподвижно. Прошло достаточно времени, в течение которого он должен был отрубить голову женщины. Но он этого не сделал. Интересно, почему? Что случилось? С чем связана такая задержка? Никогда такого не было. Ну так же нельзя! Издеваются, что ли? До чего дошли! Даже не верится.

Один из зрителей – судья – в таких делах не был новичком, нервы у него были крепкие. При казнях он никогда не закрывал глаз, наоборот, очень зорко и бдительно следил за тем, что происходило на эшафоте. Как опытный судья и здравомыслящий человек, он сразу понял, что задержка связана с палачом. Но тот всё всегда делает вовремя. А что случилось сегодня? Заболел, что ли?

Судья всерьёз забеспокоился и вызвал к себе палача.

– Что случилось? У тебя топор затупился, или ты заболел? – спросил он.

– Я не болен. А топор у меня в исправном состоянии: острый – им можно бриться, на рукоятке сидит очень плотно, – пробормотал в ответ палач.

– Тогда почему медлишь и не делаешь своего дела? Мы все сидим и с нетерпением ждём, а ты стоишь как вкопанный. У нас нет времени, мы не можем сложа руки ждать часами. Если ты, палач, не делаешь своего дела, тогда, по-твоему, что должен делать я – судья? Может быть, мне нужно снять свою судейскую мантию, облачиться в твоё красное одеяние, взять топор и самому собственноручно отрубить голову этой преступной женщины? – гневно спросил судья, а это свидетельствовало о том, что голова самого палача уже в опасности. Это сразу понял и палач, но не растерялся.

– Ваше превосходительство, господин судья, я не могу убить эту женщину. Она мне как будто родная, что ли. Не знаю, по-моему, даже намного ближе и дороже, чем любая самая близкая родственница. Я её люблю. Рука не поднимается казнить её, не могу; хоть убейте, всё равно не могу.

Речь простого палача, неотёсанного и безграмотного человека, ошеломила судью. В его многолетней судейской практике никогда такого не было. Он знал, что палач холост, живёт один и практически ни с кем не общается. Палачам разрешалось жениться и создать семью. Единственная проблема была в том, что большинство женщин презирало палачей за их отвратительную профессию. Но вместе с тем находились и такие, которые выходили замуж за мастеров заплечных дел, обосновывая своё решение очень просто: «А почему бы и нет? Здоровый, как бык, мужчина, госслужащий, имеет постоянную работу и получает неплохую зарплату. Ну и что ж, что иногда на работе он пачкается кровью? Разве врачи не пачкаются в той же человеческой крови?»

Судья с удовольствием отстранил бы этого палача от работы. Но тот был прекрасным специалистом: не оставляя никаких следов, даже еле заметных царапин на плечах и голове своего пациента, особенно в нижней части лица – подбородке, он одним-единственным ударом топора лишал головы любого человека, даже очень сильного мужчину с непомерно развитой шейной мускулатурой, напоминающей шею мощного, хорошо откормленного быка. Найти такого палача, непревзойдённого мастера своего дела, было весьма и весьма затруднительно. Но, судя по всему, он зазнался и уже начал злоупотреблять своим авторитетом. Нет, так нельзя. Никто не имеет права задерживать или в какой-то мере мешать работе правосудия. Дурачок, в кого влюбился и нашёл же хорошее место в любви объясняться!