Антология фантастической литературы

Потом, по дороге на станцию, я убедился, что дождевальника по-прежнему нет на обычном месте и зелень в саду приобрела отчетливо желтые тона. Призвав на помощь логику, я силился отыскать ключ к разгадке и, оказавшись на людном перроне, лишь машинально остановил взор на стайке ветреных сеньорит, мысли мои были заняты совсем другим.

Глядя на луну, огромную в тот вечер, один из нас, кажется Ди Пинто, вечно одержимый романтической химерой остаться навсегда селянином (разумеется, в кругу верных друзей!), заметил:

— Луна предвещает жару. Если дон Хуан и убрал дождевальную установку, то вовсе не из-за прогноза погоды. Но какие-то резоны у него должны быть!

Бадаракко, бойкий юноша с подмоченной репутацией, — в иные времена помимо банковской службы он еще прирабатывал доносительством, — обратился ко мне:

— А почему бы тебе не расспросить твоего придурка?

— Кого-кого? — удивился я, соблюдая видимость приличия.

— Да твоего ученика.

Я, хотя и не подал вида, счел достойным внимания это предложение и в тот же вечер, после занятий, применил его на практике. Поначалу я потомил дона Тадеито азбучными истинами, вроде той, что дождь необходим растениям, чтобы наконец взять быка за рога. Диалог наш выглядел следующим образом:

— Дождевальник сломался?

— Нет.

— Но я его не вижу в саду.

— А как его можно увидеть?

— Что значит, как его можно увидеть?

— Да ведь он сейчас работает в хранилище.

Поясню, что хранилищем мы между собой называли последний барак склада, куда дон Хуан сваливал всякое старье и хлам, на которые вряд ли бы нашелся покупатель, — нелепые чугунные печки, мраморные бюсты и подставки, поломанную сельскохозяйственную утварь.

Сгорая от нетерпения сообщить приятелям новость о дождевальнике, я поспешил спровадить своего ученика, даже не спросив его о другом деле. Но вовремя вспомнил и тут же окликнул дона Тадеито. Он смотрел на меня из прихожей с выражением покорной овечки.

— А для чего дону Хуану учебники? — прокричал я.

— А он, — гаркнул тот в ответ, — складывает их в хранилище.

Слова эти заставили меня сломя голову помчаться в бар к отелю. Как я и предвидел, сообщения мои вызвали растерянность всей нашей компании. Каждый высказывал свое мнение, в тот момент казалось зазорным промолчать, но, к счастью, никто никого не слышал. Пожалуй, прислушались лишь к хозяину, внушительному дону Помпонио с животом, раздутым водянкой, которого наша группа обычно едва отличала от колонн, столов и посуды — высокомерие интеллекта несколько ослепляет. Трубный голос Помпонио, приглушенный потоками шума, призвал к порядку. Семь наших физиономий как по команде вздернулись кверху и семь пар глаз уставились в одно, красное и лоснящееся лицо. Уста на этом лице разомкнулись, дабы вопросить:

— А почему бы не послать делегацию к дону Хуану и лично у него не попросить объяснений?

Здесь один из присутствующих — фамилия его Альдини, он студент-заочник и всегда ходит при белом галстуке, — явно путая сарказм с развязностью, обратился ко мне, насупив брови:

— А почему бы тебе не приказать своему ученику подслушивать разговоры доньи Ремедиос с доном Хуаном? Да щелкнуть кнутом хорошенько.

— Что ты имеешь в виду?

— Разумеется, твой могучий авторитет долдона-учителя, — пояснил он злобно.

— У дона Тадеито хорошая память? — поинтересовался Бадаракко.

— Очень. Все, что ни попадется ему на глаза, тут же отпечатывается у него в голове, — объяснил я.

— А дон Хуан, — продолжал Альдини, — обо всем советуется с доньей Ремедиос.

— От своего приемного сына они ничего не скрывают, — подхватил Ди Пинто, — и разговаривают совершенно откровенно.

— Если существует тайна, она выйдет наружу, — тоном пророка изрек Толедо.

Часарета, который помогает торговцам скотом на ярмарках, буркнул:

— А что же еще-то может выйти наружу?

Так как диспут явно уклонялся в сторону, Бадаракко, известный своей рассудительностью, усмирил пыл спорщиков:

— Друзья, я вас предупреждаю, вы не в том возрасте, чтобы попусту тратить энергию.

Оставляя за собой последнее слово, Толедо повторил:

— Если существует тайна, она выйдет наружу.

Она и вышла наружу, но не раньше, чем по прошествии нескольких дней.

Во время очередной сиесты, когда я погружался в сон, раздался — давно не слыхали! — до боли знакомый стук. Похоже, мое сердце лихорадочно забилось в унисон с этими ударами в дверь. Дон Тадеито принес мои книги и попросил учебники за первый, второй и третий класс, но уже средней школы. Поскольку один из учебников куда-то запропастился, я вынужден был направиться в книжную лавку Вильяроэля и решительным ударом в дверь разбудить испанца, а затем попытаться несколько его смягчить, сообщив, что книги понадобились дону Хуану, а вовсе не мне. Как я и опасался, испанец спросил:

— Какая муха укусила этого типа? За всю свою чертову жизнь купил одну книгу, а тут на старости лет ему приспичило. И конечно же, этот выжига хочет все взять взаймы.

— Да не горячитесь вы так, испанец, — урезонил я его, похлопав по плечу. — А то, когда вы сердитесь, становитесь похожим на туземца.