Антология мировой фантастики, т.2. Конец Вечности

Третья и четвертая возможности заключаются в том, что А видит Б, но Б не видит А и что А и Б видят друг друга. В каждом из этих случаев важнее всего то, что А видит Б. Человек на более ранней стадии биологического бытия видит себя существующим на более поздней стадии. Заметим, что из этого он может заключить, что доживет до возраста Б. Он видит, как Б совершает какое-то действие, и приходит к выводу, что ему предстоит совершить это действие в будущем. Но человек, знающий свое будущее даже в малой степени, может начать действовать на основании этого знания и тем самым изменить это будущее. Отсюда следует, что Реальность должна измениться настолько, чтобы встреча А и Б стала невозможной или же, по меньшей мере, чтобы А не смог увидеть Б. Далее, поскольку никакими способами нельзя обнаружить Реальность, переставшую существовать, то, следовательно, А никогда не встречался с Б. Аналогично в любом возможном парадоксе, связанном с перемещением во Времени, Реальность всегда избегает этого парадокса, и мы приходим к заключению, что парадоксов, связанных с путешествиями во Времени, нет и не может быть.

И Сеннор, явно довольный собой и своими силлогизмами, обвел присутствующих торжествующим взглядом, но в этот момент из-за стола поднялся Твиссел.

— Прошу прощения, — нетерпеливо произнес он. — Время не ждет.

И совершенно неожиданно для Харлена завтрак окончился. Пятеро членов подкомитета встали из-за стола и, кивнув ему на прощание, вышли один за другим из комнаты с видом людей, удовлетворивших свое любопытство. Только Сеннор пожал ему руку и грубовато проворчал:

— Счастливо оставаться, молодой человек.

Со смешанным чувством Харлен смотрел, как они уходят. Зачем было приглашать его к завтраку? Зачем надо было затевать этот разговор о человеке, встречающем самого себя? О Нойс они даже не упомянули. Неужели они хотели только взглянуть на него? Оглядели его с головы до ног и отдали на суд Твисселу.

Твиссел вернулся к столу, с которого уже исчезли еда и посуда. Они остались с Харленом наедине, и словно для того, чтобы подчеркнуть это обстоятельство, Твиссел закурил новую сигарету.

— А теперь за работу, Харлен, — сказал он. — Нам предстоит сделать немало.

Но Харлен не мог, не хотел ждать. Он прямо заявил:

— Прежде чем мы что-нибудь сделаем, мне необходимо поговорить с вами.

Твиссел удивленно посмотрел на него, сощурил свои выцветшие глазки и задумчиво стряхнул пепел.

— Разумеется, мы поговорим, если ты этого хочешь, — сказал он. — Только сначала сядь. Сядь и рассказывай.

Но Техник Эндрю Харлен не стал садиться. Он шагал взад и вперед вдоль стола, выпаливая фразу за фразой и с трудом не давая им сбиться в один неразборчивый ком. Старшему Вычислителю Твисселу, не сводившему с него глаз, приходилось то и дело поворачивать за ним голову, похожую на высушенное временем яблоко.

— Вот уже несколько недель, — говорил Харлен, — как я просматриваю пленки по истории математики. Я изучаю книги из различных Реальностей 575-го. Реальности разные, но математика одна и та же. Последовательность ее развития не меняется. Какими бы разными ни были Реальности, история математики остается такой же. Меняются люди, которые совершают открытия, но конечные результаты… В общем, я обнаружил такую вот закономерность. Что вы о ней скажете?

— Странное занятие для Техника, — произнес Твиссел, нахмурившись.

— Но я же не простой Техник, — возразил Харлен. — И вы это знаете.

— Продолжай, — сказал Твиссел, взглянув на часы. Его пальцы с необычной для него нервозностью крутили сигарету.

— Давным-давно, еще в Первобытные Времена, — продолжал Харлен, — жил в 24-м Столетии человек по имени Виккор Маллансон. Более всего он известен тем, что ему первому удалось получить Темпоральное поле. Это значит, разумеется, что он основал Вечность, поскольку Вечность — это всего лишь обширное Темпоральное поле, в котором замкнуто обычное Время и на которое не распространяются физические законы обычного Времени.

— Мой мальчик, тебя учили этому еще в школе.

— Но меня не учили в школе, что Виккор Маллансон никак не мог получить Темпорального поля в 24-м веке. И никто не мог. Для этого тогда не было необходимой математической базы. Фундаментальные уравнения Лефевра могли быть выведены только после появления в 27-м Столетии работ Жана Вердьера.

Для Старшего Вычислителя Твиссела существовал только один способ выразить крайнее изумление — выронить сигарету, что он и сделал. Даже улыбка исчезла с его лица.

— Разве ты изучал уравнения Лефевра, мой мальчик?

— Нет. И я не стану вас уверять, что понимаю их. Но я понял одно: без них нельзя создать Темпоральное поле. И они не могли быть открыты до 27-го века. Это я тоже понимаю.

Твиссел нагнулся за упавшей сигаретой и с сомнением взглянул на нее.

— А что если Маллансон получил Темпоральное поле, не заботясь о связанных с этим математических трудностях? Что если это было чисто эмпирическое открытие? Таких примеров много.