Читаем Антология осетинской прозы полностью

— Никто не поручал мне говорить от имени односельчан. Но мы здесь хорошо знаем друг друга. Каждый из нас может говорить от имени всех, потому что знает их мнение. И если вы ждете нашего ответа, — пожалуйста. Мы выслушали вас, а теперь оставьте нас одних, чтобы мы могли подумать о вашем предложении. Ведь на войну идти — не за орехами в лес бегать. Нужно решить, сколько человек мы можем послать к вам, сколько должны оставить здесь, для самообороны, и, кроме того, надо ведь подготовить людей к отправке… Когда все это будет сделано, мы дадим вам знать, благо, до города не так уж далеко… Правильно я говорю, люди? — спросил всех Дзакко.

— Конечно! Правильные слова! Нельзя же так сразу! — закричали, перебивая друг друга, сельчане.

— Когда же вы сможете сообщить нам о вашей готовности? — спросил командир отряда. — Когда ждать вас?

Офицеры были взбешены выступлением старика.

— В тот день, когда мы будем готовы, — ответил Дзакко.

«Гости» уехали не солоно хлебавши.

Многое тогда показалось Джерихану странным. Как изменились люди! Если бы эти офицеры приехали сюда года три-четыре назад, они бы и разговаривать не стали с такими, как Дзакко. Теперь же и Дзакко, и Александр были выше и умнее любого из этих офицеров, и даже сильнее их.

Такой же отряд, только более многочисленный, вскоре прислал «правитель» Осетии, полковник Хабаев. Снова уговаривали горцев, запугивали, дошли, наконец, до угроз, и все же уехали ни с чем. Агитация пяти-шести местных коммунистов оказалась действеннее офицерских речей.

Третий отряд в Куртатинское ущелье белые прислать не успели. Им было не до набора новых «добровольцев». Они и своих-то удержать не могли. Широкая Военно-Грузинская дорога весною 1920 года стала тесной для удирающих от Красной Армии белогвардейцев.

В Осетии установилась Советская власть. Началось строительство новой жизни. Осуществилась вековая мечта горцев: они получили землю на равнине. Куртатинцы переселились туда, где, вырвавшись из теснины, река Фиагдон успокаивается на черноземных просторах.

Все шло как нельзя лучше, но жизнь похожа на горную тропу: она то прямая, как стрела, то кружит, изворачивается в скалах или вдруг обрывается, и след ее исчезает в бездонной пропасти… Так и теперь — мрак наступил среди бела дня, смерть Ленина потрясла всех. Невозможно было поверить в это. Людям казалось, что Ленин не может умереть, что такие, как он, — бессмертны.

КАК РОЖДАЛАСЬ ПЕСНЯ

Однажды после полудня Джерихан пас свое стадо на склоне. Жара спала, дул свежий ветер с севера. Джерихан, сидя на камне, запел вполголоса. Потом громче. И вдруг смолк: могут услышать в селе. Что, если кто-нибудь спросит его об этой песне? Как он ответит?

Встав, он пошел к развалинам селения Уаллаг сых, скрылся за башней и снова запел, а овцы двинулись в сторону Барзикау, к пшеничным полям. Снизу, из села, закричали, чтобы он отогнал отару подальше от пшеницы, но Джерихан ничего не слышал.

В это время неподалеку проходил учитель Заур. Он отогнал овец и направился к башне. Подойдя поближе, он услышал слова песни, но различить сумел только часто повторяемое слово «Ленин». Заур решил было, что кто-то из его учеников нараспев декламирует стихотворение о Ленине, но увидел за башней незнакомого юношу.

— Добрый день, — поздоровался Заур, подойдя незаметно. — Петь песни — хорошее дело, но овцы твои были в пшенице.

Пастух вскочил, взбежал на пригорок и, увидев отару на пастбище, улыбнулся учителю.

— Не веришь? Тебе уже кричали из села, а я шел мимо и отогнал стадо, — сказал ему Заур. — За это ты споешь мне песню, которую пел только что. Прости, забыл твое имя…

— Джерихан, — ответил юноша, застеснявшись.

— Извини меня, Джерихан, а почему ты не ходишь в школу?

— Не знаю, — ответил тот и, помолчав, добавил: — Кто-то ведь должен присматривать за стадом…

— Здесь у всех есть стада, но дети ходят в школу. А ты и раньше не ходил.

— Полтора года ходил, пока был маленьким, а потом отец не пустил.

— Почему?

— Научился, говорит, ягнят считать — и довольно…

— А сам-то ты хочешь учиться?

— Конечно! Но как я теперь сяду рядом с малышами? Говорят, комсомольцы собираются открыть школу для взрослых — туда и буду ходить.

— Значит, тебя зовут Джериханом? — сказал Заур и задумался. Будто вспомнив что-то, спросил: — Не тот ли ты Джерихан, о котором говорят, что он слагает песню о Ленине?

— Я надеюсь найти мотив песни, а вот слова…

— Прекрасно! — воскликнул Заур. — В песне самое главное — мотив. Песня не может быть похожа ни на какую другую. Она должна быть красива и близка человеку. А слова… Автор должен хорошо знать того, о ком он слагает песню, знать все, что совершил этот человек для народа.

На следующий день они договорились встретиться вновь. На разве может пастух распоряжаться своим временем?

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже