Антология реалистической феноменологии

Различие между отношением основания и следования [Folge] и отношением причины и действия является сейчас общепринятым в философии. Следует, однако, обратить внимание на то, что речь здесь идет не только о различии двусторонних отношений, но здесь имеем место также принципиальное различие членов, которые связаны этими отношениями. Движение одного шара есть причина движения другого шара; здесь событие вещного мира служит причиной другого события. Напротив, вещи, процессы и состояния мира вещей никогда не могут выступать в качестве основания и следования. Можно даже совершенно общим образом сказать: предметы вообще не могут служить в качестве основания или быть следованием. Вещь, или переживание, или число не могут ничего обосновывать, из них не может ничего следовать. Существование вещи или переживания может, правда, служить основанием. Но существование предмета – это, очевидно, не сам предмет, а положение дел. Положения дел и только положения дел могут быть основанием и следованием. То, что дела «обстоят» [ «verhält»] так-то и так-то, есть основание для другого положения дел, которое отсюда следует; из того, что все люди смертны, следует смертность человека Кая.

Таким образом, в качестве дальнейшего определения положения дел мы установили, что они и только они находятся в отношении основания и следования.[261] Все, что в науке или в повседневной жизни встречается нам в качестве взаимосвязи обоснования, есть взаимосвязь положений дел. Это относится и к тем взаимосвязям, которые обычно объединяются под именем умозаключений: они, если понимать их правильно, есть не что иное, как всеобщие закономерные отношения между положениями дел. Очевидны те фундаментальные следствия, которые имеет для структуры логики понимание этого обстоятельства. В этой связи наши интересы принимают иное направление.

Различного рода умозаключения, которые обыкновенно выделяет традиционная логика, если понимать умозаключения как взаимосвязь положений дел, должны иметь свое основание в разнородности положений дел. Эту разнородность мы хотели бы рассмотреть в двух отношениях. Прежде всего, положения дел могут различаться по модальности. Наряду с простым положение дел, имеющим форму «b-бытие А», есть также «вероятное b-бытие А», «возможное b-бытие А» и т. д. Мы не можем входить здесь в проблему своеобразной природы этого различия модальностей. Для нас важно то, что, опять же, одни лишь положения дел и только они способны принимать модальности такого рода.[262] Предмет решительно не может быть вероятным, такая предикация не имела бы для него никакого смысла, и там, где все же говорят о такого рода вероятности, например о вероятности каких-то вещей, за этим не стоит ничего, кроме неадекватного выражения. Имеют в виду вероятность существования вещей или вероятность существования определенных событий мира вещей, т. е. не что иное, как вероятность положения дел. Напротив, вероятное дерево или невероятное число очевидным образом невозможны, но не потому, что речь здесь идет именно о дереве или числе, но потому, что форма предмета [Gegenstandsform] как таковая исключает модальность, в то время как форма положения дел [Sachverhaltsform] допускает ее совершенно всеобщим и сущностным образом.

В другом отношении положения дел подразделяются на позитивные и контрадикторно-негативные. И это есть различие такого рода, какое мы никогда не встретим в мире предметов. Наряду с b-бытием А есть и не-b-бытие А. Эти два положения дел контрадикторны друг другу; наличие одного исключает наличие другого. Напротив, наряду со звуком с нет никакого звука не-с, а наряду с красным цветом нет никакого негативного красного цвета. Говорят, правда, о позитивных и негативных установках [Stellungnahmen]. Но позитивные и негативные установки, любовь и ненависть например, хотя и противоположны друг другу, но не контрадикторно-противоречивы. Только если один и тот же субъект по отношению к одной и той же вещи занимает противоположные позиции, мы можем говорить о внутренней несогласованности или «противоречивости» этого субъекта. Но речь здесь, однако, идет о противоречии в очевидно ином смысле. Интересующее нас здесь отношение логически-контрадикторной позитивности и негативности существует только в области положений дел.[263]