Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

Во вторник, на той неделе еще, — круглая дата была. Тысяча лет. Ну, куда уж круглее?.. Тысяча лет со дня!.. Прошу всех встать!.. Тысяча лет!.. Ребята говорили, тому назад… Серега это принес, у него календарь остался, у нас ни у кого ничего уже не осталось, а у него календарь остался дома. Он из интеллигентов.

Короче, тысячу лет назад!.. Прошу всех встать!.. В общем, мы отметили.

В среду, на той еще неделе, — наконец! — выиграл «Спартак». Прошу всех встать… Ну, он вам следующий раз выиграет, дождетесь.

Я обиделся на вас. Завтра вот — святое дело, а какое, не скажу. На колени все встаньте, не скажу!.. Не знаю. Но есть! В году всего триста шестьсиии си… триста шесть-си… сиси… Короче, у нас дат больше, чем триста сисят… короче, завтра святое дело… какое-то.

А послезавтра — за Серегу! В память о нем. Круглая дата — десять дней, как он… покинул нас. За Серегу надо! Двух мнений быть не может.

Проводили его честь-честью. Не каждого так. Секретарь был! Сказал слово. Сказал:

— Прошу всех встать! Суд идет.

Потом судья сказал:

— Именем Российской…

Очень торжественно было.

Серега решил бросить пить водку, и сразу вот такой печальный исход. Если бы заранее знать, чем кончится…

Не подумавши, решил Серега бросить пить водку и начал гнать самогон. Змеевика нет, он через батарею. А известно же — батареи у нас!

Короче, у соседки этажом ниже. А она только-только вступила в Общество трезвости, только-только она немного забылась… Короче, у нее прорвало.

Она скорее своим звонить, те примчались. Серега когда спустился, уже все было кончено. Уже Общество трезвости стоит по колено в самогоне, пишет на него в инстанции. А за это сейчас мигом!

Серега даже попробовать не успел. И рецепт с собой унес на пять лет.

Серега, ладно, пропал. Календарь исчез! Теперь с утра чувствуем, какая-то дата подкатывается… к горлу, а что конкретно — неизвестно, и паника сразу.

И денег уже нет. Вчера перешел дорогу… за сорок рублей. Сержант говорит:

— Десять рублей за то, что шел не через подземный переход.

Я говорю:

— Людей уважил. Подземный переход — это общественное место! Мне там нельзя находиться, я выпимши.

Он говорит:

— Тогда еще тридцать.

Короче, со всех сторон как-то сурово стало… А тут еще ко мне одна женщина подкатываться начала. Я, если вы заметили, по другой части, но она не отстает.

Вообще-то я еще… тем более, что она еще… симпатичная. Но очень похожа на соседку!.. Серегину из Общества. Какое дело-то. Страшновато.

В принципе я не против, но как-то все уж больно переменилось. Или ничего? Пора завязывать?.. Тогда считайте, что я бросил окончательно и бесповоротно. Прошу всех встать!

Зависть

Чтобы я еще когда-нибудь кому-нибудь позавидовала! Лучше я смерть приму.

Соседка попутала. Один импорт на ней. Один импорт! А тут мечешься как угорелая, достать ничего не можешь. Конечно, одна еще да с ребенком. Мужика я выгнала, так попался… балаболка пьяная.

И вот зависть меня стала съедать. Думаю: «Надо держаться поближе к соседке — и все-то у нее есть, и ничего-то она не делает». Весь день дома, под ночь только уходит куда-то. Говорит:

— Работаю в сфере обслуживания.

«Чего бы мне ни стоило, — думаю, — а тоже туда пристроюсь». Стала заглядывать к ней, обхаживать. Она ни слова, ни полслова. Только раз как-то я возьми и скажи:

— Тебе, Валь, хоть за инженера замуж.

Она мне:

— Гос-споди, да я за ночь зарабатываю больше, чем они за месяц.

«Ой, — думаю, — иностранцев обслуживает. От наших столько не дождешься. Официантка, наверное, или парикмахерша».

Она снова:

— Гос-споди! — Что-то последнее время все господа стала вспоминать. — Гос-споди! — говорит. — Да я одна могу организовать общество «Помощи инженерам и пострадавшим от стихийных бедствий».

Я как это услышала, еще сильнее решила: на части разорвусь, а в сферу обслуживания устроюсь.

Соседка молчит, ни гугу. Я извелась вся. У ней, что ни день — обновки, у меня, что ни день — ничего.

Потом думаю: «Молчишь и молчи, сама все вызнаю». В субботу надела что получше: кофточка у меня зеленая была, мама еще дарила, юбочка синенькая. И только соседка на улицу, я тут же шмыг за ней и иду на расстоянии.

И вот останавливаемся около ресторана «Националы. Она возле подъезда прохаживается туда-сюда, ожидает кого-то. Я тоже мотаюсь от столба к столбу, тоже вроде жду кого-то.

Я место еще почему запомнила? Испугалась, что она в ресторане певицей работает. А у меня слух нельзя сказать, что абсолютный. Помню, при муже еще попробовала как-то спеть, а он сказал: «Давай лучше посидим… в гробовой тишине».

Ладно, это к делу не относится. Ну, прохаживаемся с ней и прохаживаемся. Не спешит она, значит, не певицей работает, еще кем-то.

Первый раз я пожалела, что мужика своего выгнала — место там неспокойное. «Как, — думаю, — они сюда на работу без мужей ездиют?»

Сумку прижала на всякий случай, решила: если что, кричать начну. Только решила, кто-то меня за руку цап.

— Стоишь-скучаешь?

«Ой, — думаю, — как он со мной запросто. Наверное, знакомый какой-то, а я признать не могу». И так мне неудобно стало, так стыдно!

— Стою, — говорю, — а ты здесь как?.. Как дома дела?