Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович

Вечер. Черномырдин выезжает за ворота Барвихи. Козел-вахтер нажатием кнопки закрывает ворота. Взгляд его случайно падает на окно больничного корпуса, за которым угадывается силуэт Ельцина. Козел переводит взгляд на другое окно — там сидит другой Ельцин.

КОЗЕЛ(убежденно). Завяжу. Ей-богу, завяжу!

7.

Ночь. В своем кабинете работает над бумагами Чубайс. Открывается дверь, в кабинет заглядывает Ельцин.

ЕЛЬЦИН. Слышь, Анатолий, что-то мне нехорошо.

ЧУБАЙС(нехотя оторвавшись от бумаг). Попей валерьянки, Николаевич…

ЕЛЬЦИН. Какой еще Николаевич? Что, понимаешь, за фамильярность!

ЧУБАЙС. Ну ладно, вошел в роль… «Понимаешь…» (Снимает трубку.) Пост? Тут нашему старичку чего-то нездоровится… Понял.

ЕЛЬЦИН. Какому старичку?

ЧУБАЙС(вешая трубку). Сейчас в нарды доиграют и сразу придут. (Продолжает работать.)

ЕЛЬЦИН. Какие нарды? Мне плохо!

ЧУБАЙС. А кому сейчас хорошо?

Чубайс начинает расплываться в глазах у Ельцина.

8.

Ельцин открывает глаза. Он лежит в коридоре районной больницы, напротив женского туалета. Над ним стоит санитарка (Свинья) с бачком и половником в руках.

СВИНЬЯ. Ну наконец-то очнулся. Больной! Пописайте, а то завтрак кончается!

Вкладывает в руки Ельцину майонезную баночку, шлепает на тарелку половник каши и дает ее лежащему рядом с Ельциным Геращенко.

ЕЛЬЦИН(после паузы). Что это?

ГЕРАЩЕНКО. Это больница.

ЕЛЬЦИН. Врешь! В больницах, значит, все совсем по-другому. Я лежал.

ГРАЧЕВ. Где ты лежал?

ЕЛЬЦИН. В Барвихе. (Общий смех.) Слушайте, где я?

ГЕРАЩЕНКО. Там же, где и все.

ЕЛЬЦИН. Надо же. Сорок лет жил как человек и вдруг ни с того ни с сего — там же, где и все?

КОЗЫРЕВ. Лучше поздно, чем никогда.

ЕЛЬЦИН. Нет уж! Лучше, понимаешь, никогда! Я, значит, требую вызвать сюда профессора Акчурина!

ЕРИН. А Дебейки тебе не вызвать? (Новый взрыв хохота.)

9.

Барвиха. Утро. Двойник, только что позавтракав, рассуждает сам с собой.

ДВОЙНИК. Все-таки есть у нас эта… справедливость. Брательнику в Самару напишу — удавится! Кормют, поют, одевают… Денег не просят. Коммунизм, бляха-муха! (Подумав.) Понимаешь!

10.

Ельцин в больнице.

ЕЛЬЦИН(уже сиплым голосом). Сестра!

СВИНЬЯ(появляясь). Ну, чего надо?

ЕЛЬЦИН. Градусник забери! Пятый, понимаешь, час температуру меряю!

СВИНЬЯ. Ну и на здоровье. Все равно из лекарств только йод и градусник.

ЕЛЬЦИН. Дай хоть чаю!

СВИНЬЯ. Буду я тебе за сто тыщ в месяц взад-вперед бегать! Раскатал губу!

ЕЛЬЦИН. Сто тыщ в месяц — чего?

СВИНЬЯ. Долларов! Больной! Будете издеваться — я вас к психическим положу!

11.

Барвиха.

ЧУБАЙС(входя с телефонной трубкой на подносе). Извините — горячая линия. Штаты.

ДВОЙНИК. Какие Штаты?

ЧУБАЙС. Соединенные. Большой друг Билл. Поздравить бы его надо.

ДВОЙНИК. А-а… Ладно. Сюда говорить?

ЧУБАЙС. Сюда.

ДВОЙНИК(в трубку). Билли! С годовщиной тебя! С седьмым ноября! (Чубайс роняет поднос.)

ПЕРЕВОДЧИК(в трубке). We congratulate you with anniversary of the Great October Revolution…

КЛИНТОН(на том конце провода). Уау!

ГОЛОС В ТРУБКЕ У КЛИНТОНА. И чтобы, значит (треск и помехи на линии), стоял, и деньги были!

ПЕРЕВОДЧИК(подумав). Good luck!

ЧУБАЙС(пораженный у слышанным). Борис Николаевич!..

ДВОЙНИК. Петр я! Петр Николаич! Вот пристал со своим Борисом, как банный лист!..

ЧУБАЙС. Батюшки! А где же тогда?..

12.

С дикими сиренами к районной больнице подъезжает реанимобиль в сопровождении милицейских «Фордов». Дикий шухер на лестнице — и в больничный коридор врываются люди в масках.

ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ(диким голосом). Лежать!