Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович

БЕРЕЗОВСКИЙ. Слушайте, кто-нибудь заключение видел? О кадровой смерти рыжего? (Пауза.) Подпись главного врача нашего кто-нибудь видел?

6.

Появляется Немцов.

НЕМЦОВ (Зюганову и Селезневу). Привет, шахтеры. Шутка. (Набирает номер на мобильном.) Алло! Анатолий, ты? Привет. Не поверишь — нашел! Всех нашел! Не поверишь — на кладбище. Они тут хоронят кого-то. Сейчас посмотрю. (Смотрит венки.) Анатолий, тут такая забавная вещь: они тебя хоронят. (Смеется.) Не опять, а снова! (Присаживается на катафалк, перебирает пустые бутылки.) Да уже практически проводили. Привет передавать? Хорошо. (Отключает трубку.) Всем привет от Толика! Слушайте, господа, у вас когда еще пикнички будут, вы хоть говорите — обидно же…

ЗЮГАНОВ(Селезневу). Может, этого положим? По размеру вроде подходит…

СЕЛЕЗНЕВ. Свято место пусто не бывает. Все войдут.

В кармане у Черномырдина требовательно звонит телефон. Черномырдин вытаскивает из-за пазухи трубку со шнуром.

ЧЕРНОМЫРДИН. Алло.

ТРУБКА. Алло!

Черномырдин отдергивает ухо, и из трубки всем собравшимся слышен до боли родной голос.

ГОЛОС ЕЛЬЦИНА. Слушайте, вы где все? Алло! Я русским языком спрашиваю: вы чем там занимаетесь?

ЧЕРНОМЫРДИН (после паузы, осторожно). Алло. Добрый день. Отвечаю русским языком. Мы работаем.

ЕЛЬЦИН. Над чем конкретно работаете?!

ЧЕРНОМЫРДИН(косясь на катафалк, уставленный объедками и бутылками, на могилу). Трудимся над вопросами агросектора. Прорабатываем вопросы топлива. Решаем земельный вопрос. Тут у нас это… большой прорыв образовался. Такая здоровая яма. Ждем ваших указаний. Да! Понял. Понял. Конечно. Все сделаем. (Гудки в трубке.) Все. Ну? Что сказал?

ЧЕРНОМЫРДИН(через паузу). Сказал: землю отдать крестьянам. В яму положить бюджет. Засыпать. И сказать: крекс, пэкс, фэкс.

Первый Белорусский [70]

1.

Белорусский вокзал. Вечер.

ГОЛОС. Поезд Минск — Москва прибывает на второй путь. Повторяю…

Прибывает поезд. Люди проходят по перрону мимо памятника Ленину. Перрон пустеет. Памятник Ленину смотрит вдоль пустого перрона. Из последнего вагона высовывается голова Лукашенко. Потом он выходит на перрон. В руках — три красные гвоздики.

ЛУКАШЕНКО. Добрый вечер. Вам всем пришел я.

Ломает гвоздикам головы и кладет к цоколю.

2.

Лукашенко в полупустом здании вокзала. Березовский продает газеты.

ЛУКАШЕНКО. Простите, где тут у вас будет Кремль?

БЕРЕЗОВСКИЙ. У нас неподалеку. А вы, я вижу, из Белоруссии к нам?..

ЛУКАШЕНКО. Из нее.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Гастарбайтер?

ЛУКАШЕНКО. Кто?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Работу искать приехали?

ЛУКАШЕНКО. Мне работу искать не надо. Я вас сам последней работы лишу. Русским языком межнационального общения в последний раз спрашиваю: в какую тут сторону Кремль?

БЕРЕЗОВСКИЙ. А вам зачем?

ЛУКАШЕНКО. Не ваше дело.

БЕРЕЗОВСКИЙ. Ну не скажите. (Вслед.) Вы куда пошли?

ЛУКАШЕНКО. Я всегда без колебаний иду прямо вперед!

БЕРЕЗОВСКИЙ. Скатертью дорога. Только прямо впереди — Бутырская тюрьма. А Кремль — направо, по Тверской и вниз, пока не упретесь!

ЛУКАШЕНКО. Во что?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Во что-нибудь упретесь непременно.

ЛУКАШЕНКО. Почему?

БЕРЕЗОВСКИЙ. Знаете, вы производите впечатление очень упертого человека.

3.

Лукашенко идет по Тверской мимо «Палас-отеля». Перед его носом тормозит «Мерседес»; окно машины опускается, за окном — лицо Зюганова.

ЗЮГАНОВ(показывая направление). В Кремль — прямо и вниз!

ЛУКАШЕНКО. А откуда вы знаете, что мне надо в Кремль?

ЗЮГАНОВ. У вас лицо озабоченное. С таким лицом просто так по Москве не ходят.

ЛУКАШЕНКО. Может, подвезете, товарищ?

ЗЮГАНОВ. Подвез бы, товарищ, и денег бы почти не взял. Но меня туда самого не пускают!

ЛУКАШЕНКО. Почему?