Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин

А за ним дрожат холмы дымные. А за ними — холмы прозрачные, а там за ними горы — не видны, угадываются нежнейшим силуэтом…

А внизу темной полоской — город…

А от него — сюда, назад, к ногам, подкатывает могучее, нежное, ленивое.

Подкатило — откатило…

И темная галька блестит, шипящей пеной облизанная. И белая галька горит, стучит, шуршит под ногами… И гул этот тихий. И запах.

О, Господи…

III

А просто птица
на ветку села,
Меня осыпав
Тончайшим снегом —
И вдруг покинула
Грусть меня,
И был я счастлив
Остаток дня.

(Роберт Фрост)

IV

Когда сыну Александру было четыре года,

мы с ним холодным октябрьским днем долго гуляли.

Он замерз, устал.

Пришли домой. Он съел бутерброд, задумался.

Потом сказал:

— А все-таки колбаса намного лучше, чем когда ветер дует!

Более глубокой мысли не знаю.

* * *

Красавец, выпирающий из компьютера на обложке, — это я, увековеченный сыном Александром. Ему было лет семь. А мне — не помню.

Все остальные рисунки — дочери Екатерины. Датируются 2003 годом, когда ей восемь.

Причем текст она не читала.

Я на пальцах что-то изъяснял, она это «что-то» изображала, а я потом решал, куда и как вставлять. То есть, говоря поэтически, дизайн книги — мой.

Но сами картинки — от первой до последней линии — ее.

* * *

Помотан «дизайнеру» верстальщик Сережа, которому особенная благодарность за мастерство и терпение.

* * *

Благодарен каждому,

кто определял движение —

как на всем пути,

так и на отдельных отрезках.

Маме. Папе.

Женам. Детям.

И тем, кого проморгал.

И кого не учел.

И, конечно, друзьям. И особенно подругам.

Последних скрываю инициалами —

для загадки:

В., Н., Л., Ю., Б., Н.

И др.

Еще раз — спасибо всем.

Живите хорошо.

Фотоархив

Бухара. Прадед и прабабушка. Еще не знают, что будет революция. Что из шестерых детей после второй мировой останется трое. Что у Розалии (с гитарой) родятся две дочки, старшая из которых станет моей мамой.

Мамина мама. Не знает еще, что сделается моей любимой бабушкой.

Мама. Еще не знает, что станет музыкантом, и выйдет замуж за журналиста.

Папа. Не знает, что фотографий родственников по его линии у меня почти не останется.

Ташкент. Мамина мама. Папин папа. Читаю им монолог Чацкого.

«Все счастливые семьи…» Они еще не знают, что папа вскоре будет видеть меня только на присланных мамой фото отправится строить Волго-Дон…

Елка — в детсаду. Вeлик — чужой. Еще не знаю, что первый (и последний) собственный куплю только в тридцать лет. И тот через два дня сопрут…

Армия, авиация, флот. Оборонному комплексу я всегда придавал большое значение.

Ташкент. Соседка. Нет, я был для нее слишком молод.

Уже Ленинград. Последний снимок в штатском…

… дальше — форма

Пионерлагерь — 58. Еще не знаю… слава богу, еще ничего не знаю. Флаг в руки — и торжественный восторг.

В музшколу брали дважды. Сперва в класс рояля, потом — кларнета. Оба раза бросал. Кончилось аккордеоном при домоуправлении.

Уже, конечно, институт. Идем, конечно, на демонстрацию. Поем, конечно, Высоцкого.

Сейчас поедем на целину. Еще не знаем, кто кого полюбит, кто кого разлюбит…

Казахстан — 67. Еще не знаем, что возводим коровники на земле будущей заграницы.