Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 32. Одесский юмор

И слезы катились по его лицу, которое могло бы быть честным.

1930

Илья Ильф «Подали боржом, горячий, как борщ» Из записных книжек

Такой некультурный человек, что видел во сне бактерию в виде большой собаки.

Боязнь подхалимажа дошла до такой степени, что с начальством были просто грубы.

Белые, эмалированные уши.

Человек хороший и приятный, но так похож лицом на брата, что поминутно ждешь от него какой-то гадости.

Порвал с сословием мужчин и прошу считать меня женщиной.

Всеми фибрами своего чемодана он стремился за границу.

Иванов решает нанести визит королю. Узнав об этом, король отрекся от престола.

Больной моет ногу, чтоб пойти к врачу. Придя, он замечает, что вымыл не ту ногу.

Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, у кого ты украл эту книгу.

Дама с мальчиком остановилась у окна парикмахерской. Красные и розовые болванки с париками.

– А я знаю, что это такое, – говорит мальчик.

– Что?

– Скальп.

Почему я должен уважать бабушку? Она меня даже не родила.

Омолодился – и умер от скарлатины.

Путаясь в соплях, вошел мальчик.

Почему он на ней женился, не понимаю. Она так некрасива, что на улице оборачиваются. Вот и он обернулся. Думает: что за черт? Подошел ближе, ан уже было поздно.

«Достиг я высшей меры».

Как у наших у ворот,
У нашей калитки
Удавился коммунист
На суровой нитке.

Он не знал нюансов языка и говорил сразу: «О, я хотел бы видеть вас голой».

Не только поит и кормит, а закармливает и спаивает.

Он стоял во главе мощного отряда дураков.

Палочки выбивают бешеную дробь о барабанную перепонку.

…Ей четыре года, но она говорит, что ей два. Редкое кокетство.

Он обязательно хотел иметь костюм с двумя парами брюк. Портной не мог этого понять. «Зачем вам две пары брюк? Разве у вас четыре ноги?»

…Раньше зависть его кормила, теперь она его гложет.

Соседом моим был молодой, полный сил идиот.

Ели косточковые, играли на щипковых.

Жила-была на свете тихая семейка: два брата-дегенерата, две сестрички-истерички, два племянника-шизофреника и два племянника-неврастеника.

В подражание Шота Руставели

Терек, Терек, ты быстер,
Ты ведь не овечка,
В порошок меня бы стер
Этот самый речка.

Лису он нарисовал так, что ясно было видно – моделью ему служила горжетка жены.

Появилось объявление о том, что продается три метра гусиной кожи. Покупатели-то были, но им не понравилось – мало пупырышков.

Звали ее почему-то Горпина Исаковна.

«Когда я вырасту и овладею всей культурой человечества, я сделаюсь кассиршей».

У баронессы Гаубиц большая грудь, находящаяся в полужидком состоянии.

Вечерняя газета писала о затмении солнца с такой гордостью, будто это она сама его устроила.

Позавчера ел тельное. Странное блюдо! Тельное. Съел тельное, надел исподнее и поехал в ночное. Идиллия.

Полное медицинское счастье. Дом отдыха милиционеров. По вечерам они грустно чистили сапоги все вместе или с перепугу бешено стреляли в воздух.

Пролетарская красная роза
Расцветала в публичном саду,
И дрожала она, как мимоза,
Тщетно ждя своего череду.

Шолом-Алейхем приезжает в Турцию. «Селям алейкум, Шолом-Алейхем», – восторженно кричат турки. «Бьем челом», – отвечает Шолом.

Сторож при морге говорил: «Вы мертвых не бойтесь. Они вам ничего не сделают. Вы бойтесь живых».

Пижон, на висках которого сверкала седина. На нем была синяя рубашка, лимонный галстук, бархатные ботинки. Весь куб воздуха, находящийся в комнате, он втягивал в себя одним дыханием. После него нечем было дышать, в комнате оставался лишь один азот.

«Надо портить себе удовольствие, – говорил старый ребе. – Нельзя жить так хорошо».

Все пьяные на улице поют одним и тем же голосом и, кажется, одну и ту же песню.

«Мишенькины руки панихиды звуки могут переделать на фокстрот».

Потолстеть скорее чтобы,
Надо есть побольше сдобы.

Анекдот о петухе, которого несут к часовщику, потому что он стал петь на час раньше.

Выскочили две девушки с голыми и худыми, как у журавлей, ногами. Они исполнили танец, о котором конферансье сказал: «Этот балетный номер, товарищи, дает нам яркое, товарищи, представление о половых отношениях в эпоху феодализма».

– Кому вы это говорите? Мне, прожившему большую неинтересную жизнь?

Почти втрое или более чем вдвое. Но все-таки сколько это? И как это далеко от точности, если один математик о тридцать шестом годе выражался так: «У нас сейчас, грубо говоря, тысяча девятьсот тридцать шестой год». Грубо говоря.

«Продажа кеп». Веселое и вольное правописание последнего частника.

Пусть комар поет над этой могилой.

А это, товарищи, скульптура, называющаяся «Половая зрелость». Художественного значения не представляет.

Был у него тот недочет, что он был звездочет.

Марк Аврелий
Не еврей ли?