Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

— Уважаемый! Давай я встану вон за то дерево, а ты меня снимешь.

— Слушай, что говоришь! Как за дерево? Тебя же на фото не будет видно.

— Ай, как не понимаешь! Вот мама получит это фото, посмотрит и скажет: «А где же мой Гиви?» Тут я выхожу из-за дерева и говорю: «Мама! Вот он я!»

Или такой анекдот:

«В купе поезда среди других пассажиров едет пожилой грузин. Время от времени он принимает какие-то таблетки и каждый раз после этого громко делает вот так: «Пи-пи-пи!» Раз сделал, другой, на третий раз один пассажир ему говорит:

— Послушайте, а почему вы каждый раз, когда принимаете таблетку, сразу начинаете пищать?

— Дорогой, ты грамотный? Посмотри, что на коробочке с таблетками написано: «Принимай. После пищи!»

Ну ладно, это анекдоты. А разве то, что происходит с ними в жизни, сильно отличается от анекдота?..

Я помню, в Москву из Сухуми приехал мой знакомый Омик. Звонит мне:

— Аркадий, слушай, пойдем со мной на выставку фараонов?

Каких еще фараонов?

Что, не знаешь?.. Нехорошо! Из Египта привезли. Уже две недели у вас идет.

Я говорю:

Слушай, а на черта тебе эти фараоны?

— Ай, как нехорошо сказал! Културный человек должен всё видеть.

Пришлось пойти с ним в Пушкинский музей на эту выставку. Пристроились с ним к какой-то экскурсии, слушаем. Экскурсовод говорит:

Товарищи! Это перед вами жена фараона… Это сын фараона… Это брат… А вот это мумия фараона.

Тут мой Омик вылезает из-за чьей-то спины и спрашивает:

— Я извиняюсь, а мумия — она кем фараону приходится?

Я потом еще долго дразнил его по телефону:

— Дорогой, скажите: вот в Мавзолее мумия лежит. Она кем Ленину приходится?..

Но, надо сказать, что хохотал он вместе со мной. Удивительные люди: из-за пустяка они могут схватиться за кинжал и простить тебе гораздо более серьезные вещи, если чувствуют, что ты их любишь. А как их можно не любить, когда они такие смешные?

Русский драматический театр в Тбилиси, который играл мою детскую пьесу «Происшествие в стране Мульти-Пульти», узнав, что я в Тбилиси, пригласил меня на спектакль. В тот день шло юбилейное представление, какой-то двухсотый или трехсотый спектакль «Красной Шапочки». Во всех театрах, когда число спектаклей переваливает за сотню, актерам становится скучно и они начинают импровизировать на сцене и разыгрывать друг друга. То же самое произошло в этот день. Думаю, они это устроили специально для меня. В классической сцене, где Шапочка приходит к бабушке, а там в постели лежит Серый Волк в чепчике. Диалог помню, как сейчас:

— Бабушка, а почему у тебя такие балшые глаза?

— Чтоби лучше тебя видеть, внученка!

— Бабушка, а почему у тебя такие балшие уши?

— Чтоб лучше слышать тебя, внученка!

Дальше должен следовать классический вопрос: почему у тебя такие большие зубы, но зловредная внучка решила в этот день похулиганить.

— Бабушка, — спросила она, — а почему у тебя такой балшой нос?

Я вижу — Волк, он же Бабушка, растерянно молчит.

— Ну, бабушка, — нахально повторяет внучка, — почему у тебя такой балшой нос?

— Слушай, внучка, ты на свой посмотри!

Самое смешное, что никто из детей не обратил внимания на эту отсебятину, один лишь я еще долго хохотал в директорской ложе.

Что еще меня поражает в Грузии, так это культура застолья. Конечно, для народа, который треть жизнь проводит за столом, — это неудивительно. Но приезжего всегда поражает то, как красиво они пьют, как они поют на разные голоса и, особенно, как они говорят тосты. Это не идет ни в какое сравнение с нашими скудными российскими речами, типа: «Ну, со свиданьицем!», «Ну, поехали!» или «Ну, за всё хорошее!». Там этого просто не может быть. Это позор — такая скудость речи! Вот для сравнения: у нас часто на дне рождения говорят: «Желаю тебе дожить до ста лет!» Женя Петросян еще в годы застоя был у своего друга, тбилисского армянина, на 60-летии. И вот как там прозвучал тост на ту же тему:

— Дорогой! Тебе сегодня исполнилось 60. Так вот, мы все хотим через 40 лет присутствовать на партийном собрании, где бы обсуждалось твое аморальное поведение!

Вот это, я понимаю, тост! Помню, однажды, когда было уже за полночь и все темы для тостов давно исчерпаны, вдруг поднялся хозяин с бокалом и сказал:

— Давайте выпьем за то, чтобы все мы шли по улице поздно ночью и на всех нас вдруг напали деньги. И чтоб мы не сумели от них отбиться!

Здесь, в эмиграции, собрались люди из самых разных частей Союза. И почти каждый может рассказать, как его обижали на Украине, в Белоруссии или Казахстане. Но я никогда не слышал, чтобы евреи жаловались на антисемитизм в Грузии. В Израиле, где поселилось немало грузинских евреев, я присутствовал на свадьбе. И тамада с типичной еврейской фамилией Валиашвили первый тост поднял за Грузию.

— Ведь Грузия, — сказал он, — это наша мать!

— Батоно, — спросил я тихо, — а кто же тогда Израиль?

— Израиль — это наш отец.

— А кто же тогда Советский Союз?

— Советский Союз — это наш бедный родственник, которому сколько ни дай — всё равно мало!