Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

Мы заходим с женой в маленький магазинчик, чтобы купить зонт.

— Скажите, — спрашивает она, — сколько стоит вон тот фиолетовый зонтик?

— Этот? Пятнадцать долларов.

— А вон тот — светло-голубой?

— Тот двенадцать.

— Скажите, а подешевле нельзя?

— Извините, мадам, но дешевле в Америке только дождик.

Я захожу в банк. У столика старый еврей клюет носом. Я спрашиваю:

— Извините, вы не подскажете, как пользоваться банковским автоматом?

— А вы что, не знаете?

— Нет, я же только что из России.

— Из России? И не знаете, как пользоваться автоматом в банке?

— Нет, не знаю.

— Ой, не морочьте голову! По-моему, сегодня каждый русский знает, как пользоваться автоматом в банке. Заходит в банк, достает автомат и забирает все деньги!

Нет, сколько ни говори про Брайтон — всего не расскажешь. Это место еще ждет своего Исаака Бабеля, который сможет описать нового Беню Крика, Фроима Грача и всех персонажей, тут проживающих.

Где еще на земном шаре вы можете встретить огромного черного полицейского с дубинкой и наручниками, который лузгает семечки, но знает несколько русских слов. Причем таких, от которых могут покраснеть даже одесские биндюжники.

А эти бесконечные овощные лавки, где овощами и фруктами торгуют почему-то исключительно корейцы. Я подхожу к прилавку и начинаю щупать черешню, проверяя, достаточно ли она спелая. Старый кореец, похожий на пожилого зайца, долго смотрит на меня своими щелочками и вдруг говорит:

— Не дави черешню, фраер!

Я так обалдеваю, что даже не обижаюсь на слово «фраер».

А эта знаменитая, лежащая вдоль океана прогулочная палуба. По-английски она называется борд уолк, но здесь ее для удобства зовут просто бодварг. Каждый вечер население гуляет по этой палубе взад и вперед, немножко демонстрируя наряды и драгоценности и ведя разговоры, которые можно записывать.

— Слушайте, я сегодня в «Интернейшенл фуд» купила такие сардины — это просто объеденье.

— А что за сардины? Откуда? Французские или португальские?

— Я знаю… Какие-то из Европы.

— Но какие? Испанские?

— Какая вам разница? Вы что, будете с ними разговаривать?

— Боря! Боря! Иди сюда, Ты слышал новость?

— Нет! А что такое?

— Сейчас ты будешь смеяться. Представляешь, бывшая жена Моршанского родила негритенка.

— Не может быть! А что сказал Моршанский?

Он говорит: «Вы же знаете мою жену, у нее вечно что-нибудь подгорает».

Что касается американцев, то про них здесь вообще говорят неплохо, но с некоторым сочувствием, как о дефективных. В общем, неплохие ребята, но немного шмоковатые. Построили такую хорошую страну, а что с ней делать дальше — не имеют понятия. И хорошо еще. что мы подъехали, чтобы им немножко объяснить.

Что касается России, то с ней обитателям Брайтона давно всё ясно. Их интересует только один, но главный, вопрос: как там с евреями?

Пожилая женщина на пляже сначала было приняла меня за американца и выдала весь свой запас английских слов.

— Хелло, мистер, — сказала она. — Хау ар ю?

— Ай эм уелл, — ответил я. — Энд ю?

Она немного подумала и ответила:

— Ай эм велфер!

Затем, сообразив по акценту, что я свой, сразу задала этот традиционный вопрос: как там с евреями?

— Как всегда, — ответил я. — В общем, живем среди антисемитов.

— Ой, вы думаете, здесь хорошо? Тоже хватает антисемитов. Вот я вам расскажу. У меня в Бостоне есть племянник. Умный мальчик, создал свою фирму, хорошо успел. Вы меня слушаете?

— Да-да, я слушаю.

— Так вот, он решил снять апартамент в одном престижном доме. А ему не сдают. Хозяин прямо сказал: «Я против вас ничего не имею, но в этом доме живут одни англосаксы. Если я сдам квартиру еврею, я потеряю всех жильцов». Ну. это не антисемитизм?

— В чистом виде.

— Но вы слушайте, что было дальше! Мой племянник обиделся, купил весь этот дом целиком и выгнал всех англосаксов прямо на улицу. Видите, как нам здесь приходится? А вы говорите, что в Америке нет антисемитов!

Ах, Брайтон, удивительное место, где у людей пропадает чувство ностальгии. Чего грустить о России, когда она здесь. Русские книги, русские газеты, русская еда. Здесь все можно получить. Если очень повезет, можно даже получить по морде.

Нет, мы несправедливы к Брайтону. Мы приходим в Чайнатаун и восхищаемся, что здесь всё, как в Китае: китайские магазины, китайские улочки, китайская еда. Мы попадаем в итальянский район и радостно говорим: «О, литтл Итали!» Так почему же мы не восхищаемся, попадая на Брайтон-Бич? Да, это не литтл Итали, зато это дер кляйнечке Одесса. Пусть маленькая, пусть грязноватая, зато без горсовета и горкома партии.

Не надо стесняться Брайтона — ведь это все мы. Это наши бабушки и дедушки, которые не очень хорошо говорили по-русски, зато очень хорошо нас любили. Я часто вспоминаю случай из своего детства: когда мои бабушка и дедушка громко говорили в трамвае по-еврейски, пассажиры поглядывали на них с кривыми усмешками, а я, юный пионер, изо всех сил старался смотреть в окно, потому что очень стеснялся за своих бабушку и дедушку, которые так громко говорят по-еврейски в нашей великой антисемитской стране.