Читаем Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов полностью

Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов

Все мои беды — из-за альтруизма,Из-за наивной веры в красоту.Я подорвал две трети организма.Воюя против зла за доброту.Девчонка без любви поцеловаласьИ глазками кокетливо косит.Я видел это! Сердце оборвалосьИ с той поры на ниточке висит.Не оборвите ниточку, злодеи!Я хоть и рыцарь, но не юн уже…Не опошляйте голубой идеиО чистой дружбе между «М» и «Ж»!Люблю людей. Люблю мужчин и женщин,Детей и стариков, и даже тещ.Ах, если б я любил людей поменьше,Я не был бы так бледен, зол и тощ…Я в брюки не засовываю руки,Рукам я с детства воли не даю.Я на мужчинах уважаю брюки,На девушках лишь юбки признаю.Я телом и душою чист, поверьте,Держусь лишь на моральном багаже.Я буду в «М» ходить до самой смерти,Хотя меня и посылают в «Ж»…

Страсть охоты (Яков КОЗЛОВСКИЙ)

Страсть охоты, подобная игу,

И людей покорила и псов…

Занеси меня в Красную книгу,

Словно редкого зверя лесов.

___

Вижу ряд угрожающих знаков,В мире зло громоздится на зло.И все меньше становится яков.Уменьшается племя козлов…Добротой в наше время не греют.Жизнь торопят — скорее, скорей!..Жаль, что люди все больше звереют,Обезлюдело племя зверей.Век жестокий, отнюдь не толстовский.Скоро вовсе наступит конец.Лишь останется Яков Козловский,Красной книги последний жилец.

Соленый кот (Виктор КОНЕЦКИЙ)

Все началось в море. Мы тоже вышли из моря, но забыли об этом.

Я сидел на клотике и думал о Фидии. Мидии плавали где-то внизу и не обращали на меня внимания.

Я думал о том, что обязательно буду писателем. Было ясно, что настоящим писателем, как Виктор Гюго или Юлиан Семенов, мне никогда не стать, но желание было огромным.

В жизни все относительно. Прав был старик Эйнштейн. Я с ним совершенно согласен. Эйнштейн — это голова. Наш старпом дядя Вася — тоже голова. Сидя в гальюне, он читает Метерлинка в подлиннике.

И тут я вспомнил о Крузенштерне. Он был адмиралом и проплыл вокруг света. Он не писал путевых заметок, поэтому у его команды никогда не вяли уши.

Корабельный кот смотрел на меня из трюма зеленым глазом. Мы не любили друг друга. Он был соленым, как моя проза. К тому же он презирал психоанализ и вечно путал экзистенциализм с акселерацией. За время плавания он облысел, чем вызывал во мне глухое раздражение.

Я сплюнул вниз, застегнул бушлат и стал думать о вечности.

Что-то стало холодать.

Призыв (Григорий КОРИН)

Ты кроши,

кроши,

кроши

Хлебушек на снег.

Потому что воробей

Ест, как человек.

___

Ты пиши,пиши,пиши.Сочиняй весь век.Потому что пародистТоже человек.Он не хочет затянутьТуже поясок,Для неготвои стихи —Хлебушка кусок.Ты пишии мой призывНе сочти за лесть,Потому что пародистТожехочетесть!