Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов

На недельку до второго
Я уеду в Комарово,
За недельку я за эту
Что-нибудь соображу.
 Прибежит тогда к поэту
Композитор, спросит: «Нету?»
Я отвечу: «Что ты, милый,
Я друзей не подвожу!»

Хорошо, не зная горя.

Хоть чуть-чуть побыть у моря,
Наблюдая острым глазом
Рыжих белочек возню.
Если ум зайдет за разум.
Стану храбрым водолазом.
Впрочем, лучше на земле я
Снова песню напишу.

А потом я вновь уеду,

А потом опять приеду,
Может, где-нибудь в Анапе
План свой выполню сполна.
Тексты есть — и дело в шляпе,
Ты найдешь меня в ВААПе,
На общественных началах
Пусть работает волна…

Любовь и витамины (Лариса ТАРАКАНОВА)

Ты востренький глаз положил на кого-то.

Тебе не любви — витаминов охота.

И слаще любого любовного вздора

Прозрачный апрельский кружок помидора.

___

Я тщетно пыталась понять,
в чем причина,
Но как измельчал в наше время мужчина!
Какое он жалкое нынче созданье!
Он ходит на рынок, а не на свиданье…
Он губ не кусает в истоме любовной.
Грызет с наслаждением хвостик морковный.
Дороже и слаще любовного бреда
 Сопенье блаженное после обеда…
Скажи мне, мужчина,
ответь, современник.
Зачем ты любовному делу изменник?
И он отвечает — не скажешь яснее:
— Намного дешевле, полезней, вкуснее…

Давай не говорить (Марина ТАРАСОВА)

Давай не говорить о лете,

лоскутик памяти порви.

Сегодня нет со мной

на свете

ни колоска твоей любви.

___

Судьбы моей поникли перья.
любви загнулся колосок.
Порвалась ниточка доверья,
и выпал дружбы волосок.

Подохла в клетке птичка страсти,

котенок ласки не поет.
И щепочка былого счастья
в корыте памяти плывет.

Давай погасим пламя муки,

обиды тряпочку порви.
Меж нами дырочка разлуки
и нет ни корочки любви.

Ты не смотри на это косо,

как ясный полдень на грозу.
Ведь я нашла отличный способ
немножко выжимать слезу…

Гори оно огнем (Виктория ТОКАРЕВА)

Свой талант я ощущаю по утрам. И ежедневно с 9 до 12 отдаю его человечеству.

В воскресенье я встаю в десять пятнадцать и сажусь писать рассказ о своей подруге детства. Ее зовут Рената. У нее красивые волосы, стройные ноги и глаза беременной ехидны.

Рената работает в Бюро эстетики. Она путает эстетику с косметикой, но ей нравится слово «бюро».

У нее был муж по фамилии Христозопуло. В прошлом году он навсегда уехал в Аддис-Абебу стрелять пингвинов. Об этом он мечтал с детства.

За Ренатой уже двенадцать лет ухаживал Кузькин по прозвищу Членистоногий. У них двое детей и «Жигули». Они не любят друг друга, но делают вид, что любят. Он кинооператор-подводник. Во время съемок акула откусила ему два пальца. С тех пор он немного прихрамывает и невнимательно застегивает брюки. О Ренате он говорит: «Это ей как два пальца откусить».

Если бы Рената была космонавтом, то давно улетела бы к Кузькиной матери. Она любит ее всеми фибрами и хромосомами. Если бы это случилось, Кузькин, осознав свою невостребованность, с удовольствием захромал бы на свои съемки. И, может быть, разыскал ту акулу…

Они входят в ту минуту, когда я подношу к бумаге свой «Паркер».

— Пишешь? — спрашивает Рената. Она видит, что я пишу, но ей нравится действовать мне на нервы.

— Пишу, — отвечаю я, хотя уже не пишу, а испытываю желание завыть с постепенным крещендо.

— Что такое любовь? — спрашивает Кузькин.

Вопрос обращен ко мне. Как будто я Марина

Влади, Черчилль или Коперник!

— Любовь — это болезнь, похожая на аппендицит, — говорю я.

Кузькин хохочет. Это кажется ему остроумным.