Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов

Что я не Пушкин,
в этом спору нет.
Но неужели даже не Державин?!
Ведь я с годами
с виду стал державен,
и теща говорит, что я — поэт.

Ну, не Державин.

Даже пусть не Блок.
Не Маяковский в лихорадке буден.
Но, черт возьми,
неужто я не Дудин?
Я сочинил немногим меньше строк…

Пускай не Дудин.

Он большой поэт
и, говорят, бывает в Эрмитаже.
Но неужели
я не Кобзев даже?
Ведь дальше никого уже и нет!..

Но как-то раз,

прервав мои мечты.
в приемный день ко мне явилась муза
и молвила:
— Вы — секретарь Союза,
служенье муз не терпит суеты…

На пути к себе (Вадим ШЕФНЕР)

Говорят, что плохая примета

Самого себя видеть во сне.

Прошлой ночью за час до рассвета

На дороге я встретился мне.

___

Безусловно не веря приметам,
Чертовщиной мозги не губя,
Тем не менее перед рассветом
На дороге я встретил себя.

Удивился, конечно, но все же

Удивления не показал.
Я представился: «Шефнер». Я тоже
Поклонился и «Шефнер» сказал.

Мы другу другу понравились сразу.

Элегантны и тот и другой.
Я промолвил какую-то фразу,
Я ответил и шаркнул ногой.

Много в жизни мы оба видали,

Но свидание пользу сулит.
Я себе рассказал о Дедале,
Я поведал себе о Лилит.

Я и я очарованы были,

Расставались уже как друзья.
Долго шляпы по воздуху плыли,
Долго я улыбался и я.

К чудесам мы приучены веком,

Но такое — непросто суметь!
С умным, знаете ли, человеком
Удовольствие дело иметь!

Тень фортуны (Игорь ШКЛЯРЕВСКИЙ)

Конспект книг Игоря Шклярввского

Томление. Весна. Болит колено.
Уехал брат. Приехала Елена.

Похолодание. Приехал брат.

Уехала Елена. Снегопад.

Зима. Спилили тополь на полено.

Уехал брат. Приехала Елена.

Уехала Елена. Выпал град.

Тень птицы на стене. Приехал брат.

Елена! Брат! Елена! Я меж вами!..

Как воздух пуст! Я не могу словами…

Я пришел дать вам репку (Василий Шукшин)

Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая. И в ту же пору занедужил старик. Ишо нонче шабаршился в огороде, сурьезное дело исделал: от репки курок отогнал склюют раскуды. А даве маяться начал, формально одурел, усох.

Душа стала вялая, как ботва.

«Нет счастья в жизни», — подумал старик.

Выпил красенького стакан. Оно ить скусно.

— Помираю я, бабка, — сказал старик. — Koнец.

— Да ну тя!.. Почто гнусишь задарма? Чего это надумал! А репку тянуть? Хоть счас-то не ре пенься. Что жа я одна могу? Оклимаисси! Поисть дать?

— Всю жизнь растил репку, — прохрипел старик. — Вытянуть бы, наверно, с год все село кормить можно было. Сей жа час отпиши внучке. Она красивая кыса. Пущай суды едет. Да и хахаль у ней. Живет такой парень.

— У ей, кажись, два Федора, — робко сказала бабка. — Нешто приедут они? Рази отсудова выбересси! Они на Кафкас ездют, раскасы пишут, на пианинах мучаются. Сороконожки!

— Молчи, дура! Ни под каким лозунгом такого быть не могет. Почто страшисси? Приедут они, сымут репку, заодно и кино вытянут. Баламуты.

Подошла Жучка, сука добрая, но шалавая. Слабеющей рукой поднял дед кипящий самовар, запустил в Жучку. И ожил.

А в огороде истлевала репка.

Когда скошено и вылазит (Александр ЩУПЛОВ)

У меня нахальством плечи скошены

и зрачки вылазят из углов.

Мне по средам снится критик Кожинов

с толстой книгой «Тютчев и Щуплов».

Сегодня я — болтун, задира, циник —

земную тяжесть принял на плечо,

и сам себе — и Лев Толстой, и Цыбин,