Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин

Шафиров. Остерегайся! Она – человек Ягужинского. А ты теперь – мой.

Балакирев. Как это?

Шафиров. Я тебя пометил… (Прыскает из флакона.) Буду тебе благодетель и покровитель.

Балакирев. Благодарствую. Но мне светлейший князь Меншиков благодетель.

Шафиров. Знаю. Сразу почуял, как от тебя сивухой его разит. Но мы ентот запах перекроем! (Снова брызгает.) Ступай! Дальнейшие распоряжения получишь от Монса.

Балакирев. А на словах чего передать?

Шафиров. Ничего. Он сам чего надо унюхает…

Шафиров уходит. Балакирев провожает его глазами, затем начинает, сплевывая, стирать с волос пахучий парфюм. Появляется Лакоста.

Лакоста. Здорово, Ваня!

Балакирев. Здорово, Лакоста!

Лакоста (втянул носом воздух). От Шафирова идешь?

Балакирев. От Шафиро… (Осекся, удивленно смотрит на Дакосту.) Ты чего? Буквы стал выговаривать?

Лакоста (невозмутимо). Я всегда выговаривал. Я ведь только на службе картавлю, Ваня. Для смеха. А сегодня у меня выходной. Шабад. Суббота, по-вашему. Мне в этот день положено с Богом разговаривать. А с Богом без букв никак нельзя…

Балакирев. А ты, Лакоста, чей человек: Меншикова, Шафирова, аль еще кого?

Лакоста. Я теперь уже всехний, Ваня! И с Долгорукими водку жрал, и с Лефортом шнапс тринкал… Такая наша шутейная должность! Через нас большие люди большие дела делают. Для тебя ж главное – когда с ними пьешь, чтоб тобой не закусывали… Понял?

Балакирев. Пока не очень…

Лакоста. Поймешь, когда с мое прослужишь. Я ведь сам-то последний год… и на покой!.. Только Бога буду веселить! Вот дочке на приданое соберу – и все!.. Дочка у меня кр-расавица… между прочим. Р-ревека – с двойным «рр»!.. Жениться еще не думаешь?

Балакирев. Думаю. Как не думать?

Лакоста. Думай скорей, Ваня! Не то без тебя тебя и женят. Здесь золотое кольцо не на палец – на горло надеть могут… (Заметил появившегося Ягужинского.) Все! Поберегись! Кончаем хазгавох…

Балакирев (он не видит Ягужинского). Чего?

Лакоста. Кончаем хазгавох… Пхощай! (Почтительно согнувшись, проходит мимо Ягужинского.) Здхавствуйте, фаша сфетлофть!

Ягужинский. Здравствуй, коль не шутишь!

Лакоста. Какие могут быть шутки? Сегодня выходной. (Уходит.)

Балакирев. Здравия желаю, ваша светлость! (Пытается прошмыгнуть мимо Ягужинского, тот жестом останавливает.) А ну погодь, Иван! Tk-то куда торопишься? У тебя ж, чай, нынче не суббота?

Балакирев. Как прикажете, ваше сиятельство. Прикажите – будет пятница!!

Ягужинский (грустно). Это для меня слишком тонкая шутка, Ваня. Могу не понять… Да подойди поближе, не боись! Я к тебе принюхиваться не стану. Насморк у меня случился… Да я и так знаю, что ты Шафировым да Меншиковым провонял. А меня на дух не переносишь!..

Балакирев. Ваше сиятельство, как можно?..

Ягужинский. Затихни, Ваня! Меня перебивать нехорошо. Обер-прокурор все-таки. Это я не к тому, чтоб путать, а, наоборот, к тому, чтоб понимал, что не пугаю, но мог бы… В общем, надо очиститься тебе, Ваня, от дурных запахов. Отмыться!! В баню со мной пойдешь. Завтра! Будет Ване баня! Во как забавно получилось!

Балакирев. Благодарствую, ваша светлость, но…

Ягужинский. Компания у нас веселая собирается: Макаров – секретарь, Андрюша Ушков из тайной канцелярии, Шапский…

Балакирев. Да с превеликим бы удовольствием, но…

Ягужинский. Ты не боись. Шапский не кнутом же парит – веничком… Ванечку – веничком! Во как из меня каламбуры сегодня сыплются…

Балакирев. Да никак не могу я завтра, ваша светлость!

Ягужинский (вдруг зло). Это почему ж? Брезгуешь?

Балакирев. Никак нет! Уже приглашен… Ангажирован.

Ягужинский. Кем?! Говори, сучий сын!

Балакирев. Государем Петром Алексеевичем… И главное, тоже в баньку позвал… А разве вас там не будет?

Ягужинский (улыбнулся). Нет, Ванечка! У нас последнее время с государем баньки разные… Он сухой пар любит, а у нас по-черному! По-черному! Ну, даст бог, попаримся еще вместе… Узнаешь! (Быстро уходит.)

Музыкальная интермедия,

во время которой шуты расставляют мебель в доме Балакиревых и возникает…

Картина четвертая

Новый дом Балакирева на Васильевском острове. Довольно богатая обстановка – на стенах заморские картинки, дорогие часы, барометр.

Анисья Кирилловна Балакирева вводит в большую комнату свою давнюю приятельницу капитаншу Дарью Степановну Бурыкину и ее дочь Дуню.