Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин

Екатерина. Начхать мне на державу! Я после Петра Алексеевича никого к себе не допущу, потому как нет на земле мужика ни молодого, ни старого, кто б с ним сравнение мог иметь… (Схватила флягу, сделала большой глоток.) Бога вы не боитесь, сукины дети! (Еще глотнула, закашлялась.) О, как грудь болит! Чувствую, недолго вам со мной маяться! Уж потерпите!.. (Заплакала-запричитала.) Петенька, голубчик, забери меня к себе скорей, сил же боле нету здесь никаких… (Плачет, роняет голову на стол.)

Шафиров и Ягужинский суетятся, наливают воду, пододвигают вазу с фруктами, обмахивают веером.

Шафиров. Прости, государыня, что расстроили рассуждениями о делах столь деликатных… Но, как говорится, не я первый начал…

Ягужинский. А кто? Я, что ль?

Шафиров. И не вы, Павел Иваныч.

Ягужинский. А кто ж?

Шафиров. Меншиков.

Ягужинский (поспешно). Тут не спорю…

Екатерина (подняла голову). Кто?

Ягужинский. Меншиков.

Екатерина. Чего – Меншиков?

Ягужинский. Меншиков первый начал…

Шафиров. Пока мы тут философствуем да рассуждаем, государыня, он, хитрец, уж и наживку насадил, и сети расставил…

Екатерина. Кто?

Шафиров и Ягужинский (вместе). Меншиков!!

Быстро входит Меншиков.

Меншиков. Тут я! Тут! Чего орать-то?.. (Приветливо лобызается с присутствующими.) Здорово, Паша! Здорово, Петюня!.. Царица-матушка, дозволь к ручке припасть?

Екатерина. Черт с тобой, припади! (Протянула руку, Меншиков долго целует.)

Меншиков. А у вас чего сегодня – тайный совет?

Ягужинский. Вроде того…

Меншиков. А чего мне не сказали? Как-никак председатель коллегии… Хорошо, что случайно проезжал мимо с дочкой Машей… Слышу из окон дворца голоса – «Меншиков, Меншиков»… Стоп, говорю! Видно, такой вопрос, что без меня не обойтись! Верно, Паша?

Ягужинский. Верно, Саша. Вопрос щекотливый… Но позволь и мне для начала встречный вопросик задать: ты куда это направлялся… с дочкой Машей? Не к царевичу ли?

Меншиков. А что? Нельзя?

Ягужинский. Можно. А с каким, извини, умыслом?

Меншиков. Никакого умысла. Просто… Хотел, чтоб дети поиграли…

Шафиров. Петруше – одиннадцать, Маше – двадцать! Во что им играть, Александр Данилыч?

Меншиков. Ну и что ж, что ей двадцать? А умом – равны… Погоди, не пойму – вы мне что, здесь перед царицей допрос учиняете? Я это, господа сенаторы, не люблю!

Ягужинский. Это не допрос, светлейший князь. Это следствие… (Екатерине.) Государыня, как обер-прокурор обязан заявить, что светлейший князь Меншиков, по моим сведениям, учиняет тайные действия с целью поженить свою дочь Марию и царевича Петра…

Меншиков. Какие, к черту, действия? Ну, балуются ребятишки. А уж коли настоящее чувство у их возникнет, то, как говорится, совет да любовь.

Ягужинский. Про любовь не знаю, но совет дам, Александр Данилович: не стоит корону российскую на себя примерять. Извини, размер головы не тот! Россия Романовых на Меншиковых менять не согласна.

Меншиков. Это кто ж за Россию-то говорит? Ягужинские? Фамилия – на последнюю букву, ей бы помалкивать…

Ягужинский. Когда дерьмо жрешь, последним меньше достается. А фамилия наша древняя и позвучней Меншиковых!

Меншиков. Точно! Звучней на один бздех!..

Шафиров. Господа, я прошу выбирать дипломатические выражения. Стыдно за вас! У нас здесь все-таки высшая коллегия Сената России…

Меншиков. И этот за Россию печется! Кажись, еще только вчера крест на ермолку нацепил, а туда же!

Шафиров. Александр Данилович! Я запрещаю так со мной разговаривать. Перед вами барон Шафиров!

Меншиков. Ага! Барон – среди ворон! Это я ведь тебя «баронил» (Ягужинскому.) И тебе графский титул, Паша, тоже я устроил. Все вам дал, птенцы гнезда Петрова! Забыли, кто вам в клювике награды приносил?

Екатерина. А тебе-то кто все дал, Александр Данилович? Сам-то не забылся ли ты на этот счет, друг сердечный?..

Меншиков. Мои регалии, государыня, за заслуги перед Отечеством император Петр Алексеевич лично дарил… Ну и ты, матушка, тоже, конечно, по доброте своей тоже дала… кое что… (Осекся.) Ну, в смысле – выдала…

Екатерина (резко встала). Чего я тебе дала, дурак?!! Чего несешь-то?..

Меншиков (смутившись окончательно). Не, не! Я не то хотел сказать… Оговорился я, Кетхен!

Екатерина. Какая я тебе «Кетхен»? Сколько твержу– не смей меня по-кошачьи звать!! (Плеснула в физиономию светлейшего из бокала, повернулась к Ягужинскому.) А ты, граф, чего скалишь зубы? Эскадронные шуточки ндравятся?

Ягужинский. Помилуй бог, государыня, это у меня лицо такое… улыбчивое… Это же все знают. А шутки-то даже и не понял! Чего «дала, не дала» – даже не вслушивался!