Антология шпионажа

И все же это еще далеко не доказательство. Ведь можно представить себе, что информатором шпионов мог быть кто-либо из служащих Комитета общественного спасения, секретарей, в частности, роялистски настроенных помощников того же Карно. Этому информатору вовсе не обязательно было лично присутствовать на всех заседаниях Комитета, чтобы в целом быть знакомым с решениями высшего органа революционного правительства. Для этого достаточно было бесед с коллегами по работе, просмотра составленных секретарями протоколов заседаний, новых приказов, подписанных членами Комитета. Дрейк в одном из писем в Лондон, посылавшихся вместе с бюллетенями, глухо указывает на секретаря Комитета как источник информации. Но это, возможно, было сделано из соображений конспирации. Кроме того, до личной встречи с д’Антрегом, состоявшейся позже, Дрейк вряд ли мог знать имя шпиона в Париже.

Вероятно, разгадка будет найдена. Но пока архивы продолжают хранить свою тайну.

В связях с английской разведкой еще в годы самой революции подозревали Дантона. По некоторым догадкам ученых, именно представленные в последнюю минуту присяжным революционного трибунала во время процесса дантонистов доказательства существования этой связи и решили окончательно их судьбу.

Дантон был крупным буржуазным революционером. Он имел большие заслуги перед революцией на первых этапах ее развития. Однако, во время якобинской диктатуры Дантон своим образом жизни нувориша, «нового богача», жадностью к материальным благам, к богатству, всеми своими общественными связями и симпатиями тяготел к буржуазным кругам, недовольным революционным террором, напуганным угрозой потери собственности, которая им чудилась в якобинских мечтах о равенстве, и выступал рупором этих кругов. Борьба против якобинской диктатуры закончилась весной 1794 г. гибелью Дантона и его друзей. Позднее, в конце XIX в., Дантон стал признанным героем французских либеральных республиканцев. Сочувствующие им историки, вроде А. Олара, восхваляя Дантона, противопоставляли его «диктатору» Робеспьеру.

Перчатку поднял демократический историк А. Матьез. В своей защите Робеспьера он не щадил Дантона. В результате многолетних настойчивых поисков в архивах, сверки нотариальных актов, купчий и других документов, Матьез выдвинул против него тяжкие обвинения в продажности, в сотрудничестве со двором и иностранными разведками.

Матьез скрупулезно подсчитывает все возможные законные источники доходов Дантона (адвокатская практика, жалованье депутата) и приходит к выводу, что они никак не могли послужить даже основой для того довольно крупного состояния, которое успел сколотить за короткий срок бывший провинциальный стряпчий. В 1787 г. у Дантона было всего на 12 тысяч, а в 1794 г. – уже свыше, чем на 200 тысяч ливров различного имущества. Однако обязательно ли считать, что это были деньги, полученные Дантоном от роялистов или от английской разведки? Подобно многим другим депутатам-буржуа, Дантон, вероятно, занимался спекуляцией национальными имуществами (так назывались конфискованные земли дворян-эмигрантов, пущенные в продажу во время революции). Кроме того, в руках Дантона в бытность его министром были очень большие секретные суммы, которые он имел возможность расходовать почти бесконтрольно. Мог он попользоваться и кое-чем из добычи, захваченной французской армией в Бельгии (о чем имеются намеки в документах). Все это не украшает облик Дантона, но оставляет недоказанным обвинение в подкупе и шпионаже.

Вместе с тем есть и другие свидетельства. Еще в начале революции, в ноябре 1789 г., французский посол в Лондоне доносил министру иностранных дел: «…В Париже есть два англичанина, один по имени Дантон, а другой по имени Паре (секретарь Дантона – А. В.), которых некоторые подозревают в том, что они состоят специальными агентами английского правительства». Трудно подозревать французского дипломата в предубеждении против Дантона. Его имя тогда было еще совершенно неизвестно, и посол даже считал Дантона англичанином.

После ареста Дантона среди его бумаг было обнаружено письмо от английского министерства иностранных дел банкиру Перрего с поручением выплатить довольно большие суммы денег лицам, обозначенным инициалами. Эти деньги должны были составлять вознаграждение за услуги, оказанные Англии, в частности за выступления с провокационными речами в якобинском клубе. Неясно, как могло попасть это письмо к Дантону, если оно не было передано ему самим банкиром Перрего.