Антология советского детектива-10. Компиляция. Книги 1-11

— …Формы власти… это… это нас нисколько не интересует, — не допускающим возражений тоном говорил полковник. — Таким вопросом мы… Да, мы… мы не занимаемся. Нет нужды. Всюду, куда мы приходим, этот вопрос решается сам собой и притом навсегда. Рабочие и крестьяне, та народная масса, на которую опирался русский большевизм при его зарождении, сейчас всеми мыслями и чувствами стоят на нашей стороне. Они устали от комиссаров, собраний, политики. Спросите любого селянина: к чему он стремится? В ответ услышите: «Разбогатеть», — и он вам точно объяснит, что сие в его представлении значит: заполучить в собственность солидных размеров земельные угодья, вырастить сыновей, поставить каждому из них пятистенку. Идеалы, понятные мужику. Они остались еще от прошлых времен. А Россия — страна мужичья. И потому в красном тылу полно желающих на это прошлое повернуть. Естественно, им надо помочь, образовав, так сказать, центры кристаллизации, что мы нашим походом и делаем. Могу сообщить: приказом командира корпуса уже создан штаб Тульской дивизии. Шаг дальновидный. Едва мы вступим в Тульскую губернию, тысячи ее жителей пожелают влиться в ряды нашего корпуса. Мы их примем, вооружим. И конечно, сами эти жители тотчас воссоздадут в своей губернии ту власть, что была на Руси до смуты последних лет. А мы? Мы пойдем дальше… Нет. Нас формы власти не заботят. Это дело народа. Мы преследуем чисто военные цели.

— И в чем они?

— Пока — Козлов, затем — Тула. В районах этих городов, как я уже сказал, из числа местных жителей произойдет формирование новых пехотных частей.

— Разве корпус сейчас не имеет пехоты?

— Три тысячи. Пеший отряд под командой генерал-майора Мельникова. Для задачи, которую ему предстоит решать, недостаточно.

— Какая же это задача?

— Совместно с артиллерией корпуса наступление на Москву. Мануков откинулся в кресле, спросил удивленно:

— Вот как? Одной пехотой?

— Да, — ответил полковник. — Конница — более подвижный род войск. Ей предстоит ударом на юг дезорганизовать тылы Восьмой и Тринадцатой армий большевиков и соединиться с Донской армией, которая к этому времени тоже перейдет в наступление.

— И вы уверены, что силами только артиллерии и пехоты сможете захватить Москву?

— Силами пехоты, которую мы сформируем из всех тех в красном тылу, кто желает свержения большевистской власти. Это будут не только Тульская дивизия, но и Рязанская, Калужская, Серпуховская, Подольская…

Мануков прервал полковника:

— Один момент. Что вы сделали с мужиками, которых ваши казаки захватили у околицы? — обратился он к Никифору Матвеевичу, сидевшему в кресле за спиной полковника.

— Ах, господа! — укоризненно ответил тот. — Всего только мобилизовали. Поверстали в ездовые при обозе полка. Кто-то ведь должен! Обоз растет, лошадей и телеги поставляют крестьяне, но подводчиков не хватает. Недельки две-три послужат. Стрелять не придется, рыть окопы тоже. Выдюжат. Какая-то Манька десяток деньков побудет без мужика. И всего-то.

Он в полном одиночестве рассмеялся.

— Но что означает: «Лошадей и телеги поставляют крестьяне»? — продолжал Мануков. — Вы отбираете их?

— На время. Недели на две, на три.

— И как они это принимают?

— Боже мой — как! Да они на колени при виде нас становятся, последнюю рубашку готовы отдать. Мы свободу им принесли.

— А если кто-либо все же не пожелает?

— Второй раз, простите, он свое нежелание выказать не осмелится. Идет война, господа. Губерния, куда мы с таким усилием пришли, военная добыча.

Никифор Матвеевич недовольно насупился.

— Но помилуйте, — Мануков начал улыбаться. — Какое усилие? Фронт прорван без труда, трофеи огромны…

Лицо полковника стало надменным:

— Кто вам сказал?

— Что именно?

— Будто корпусу было легко прорвать фронт?

— А разве не так? — Мануков снова повернулся к Никифору Матвеевичу. — «Фронта нет… промчались с ветерком».

— Это легенда, — полковник хмуро глядел в пол. — Хотя наша подготовка проходила в глубокой тайне, красное командование было о ней осведомлено. Впоследствии мы захватили приказ, где прямо говорилось: «Корпус Мамонтова готовится к прорыву. Следует предпринять такие-то и такие-то действия». И если прорыв все же удался, то лишь потому, что ему предшествовало несколько отвлекающих ударов: под Балашовом, Борисоглебском. Бои шли там трудные, с участием бронепоездов. На прорыв, если так позволительно выразиться, работал весь фронт Донской армии. Не-ет, прорыв легким не был. Говорить так — кощунство. И свершился он, чтобы быстрей дотянуться до глубокого тыла красных, воспламенить его.

— И тыл действительно воспламенился?

— Бесспорно. Достаточно того, как мы входили в Тамбов: несколько пулеметных очередей в воздух — и город наш. Сразу толпы народа, ликование, почтенные граждане подносят хлеб-соль.

— И-и решительно никакого противодействия?