Антология советского детектива-14. Компиляция. Книги 1-11

В тот вечер мы вспоминали товарищей, погибших в боях, чекистскую юность…

А потом настал час и мне расставаться с товарищами — я ехал в Москву, в школу ОГПУ.

— Жаль отпускать тебя, товарищ Громов. Правда, интеллигентности у тебя лишок, но хлопец ты гарный. — Макар Алексеевич потянулся было к своей лысине, но отдернул руку.

Я засмеялся. Улыбкой ответил мне и Макар Алексеевич, вспомнив, как я брил голову.

— В художественный театр проложи дорожку, — наказывал начальник. — Третьяковка тебе понравится. Словом, используй Москву на все сто! Вернешься — обо всем расспросим. Имей в виду!

Макар Алексеевич полжизни прожил в Москве и говорил теперь о ней с грустью, как о давно минувшем и прекрасном…

Уезжал и Павел Бочаров — его назначили руководителем одного из ведущих отделов ОГПУ на Украине. Товарищи тепло проводили его в Харьков.

ПРОВОКАТОР

Тимофей Иванович Морозов стал основательным семьянином: трехлетняя дочка каталась колобком по комнате, а шестимесячный Женя попискивал в люльке. Поднялся мой товарищ еще на одну ступеньку служебной лестницы: работал он начальником линейного отдела ДТО ОГПУ на железной дороге.

Жил Морозов со своей семьей в Заречье, в старом железнодорожном доме под столетними липами. Не раз я бывал у него в гостях. Отсюда он проводил свою Ксению Ивановну в родильный дом. Это было в тот год, когда Советскую страну и весь мир постигло великое горе — умер Владимир Ильич Ленин. До глубины души потрясла чекиста смерть вождя.

Шел он к жене по траурному Заречью. Красные флаги в черном обрамлении. Горестные лица людей. И разговоры негромкие, будто бы Ильич лежал рядом в гробу..

Он думал: кто же заменит Ленина? Ответ был один. Только партия! Сплоченность рабочих и крестьян — вот в чем сила. И зачем эта нелепая смерть? Не стыдясь, он утирал слезы.

В акушерской ему выдали белый халат. Видя заплаканные глаза его, медсестра успокоила:

— Все хорошо. Не переживайте!

Морозов сел на лавку. Вышла Ксения Ивановна. Он взял ее побледневшую руку.

— Оксана, дочку назовем Нинел.

Ксения Ивановна удивленно глянула на мужа:

— Выдумает же!

— В память о Ленине. Прочитай с конца. Что выходит? — Тимофей Иванович на листке бумаги написал слово «Ленин».

— Ни-нел… — прочитала Ксения Ивановна. И все же в глазах ее не было согласия.

— Послушай: Нинель! Звучно, мягко. В самый раз для девочки.

И молодая мать тихо согласилась:

— Нехай будэ, як ты сказал. — И повторила одними бескровными губами:

— Ни-и-ине-ель…

Вся жизнь молодой четы теперь была в ребенке. Первый раз Нинель засмеялась — радости на неделю! Прорезался первый зуб — и слез и ахов не счесть! Доченька впервые пролепетала: мама!.. Нинель сделала первый самостоятельный шажок. И вокруг все этим только и занято: событие!

Чекист Морозов был, как и его товарищи, занят по 15—18 часов в сутки. А девочку интересовали тысячи «почему».

— Я просыпаюсь — тебя нет. Я ложусь в постель — тебя нет. Почему? — спрашивала она отца.

В редкие часы отдыха Тимофей Иванович не успевал ответить и на половину ее «почему». И уходил в чекистское казенное здание с потеплевшим сердцем и тихой радостью в душе…

Морозов познакомился с Ксенией Бакай на комсомольском собрании в Кривом Роге. Веселая, бойкая, с косами ниже пояса. Певунья — поискать такую! Да и кто в восемнадцать не привлекателен?..

Встречались полтора года и, наконец, признались друг другу: раздельно жить дальше невозможно!.. И у Тимофея Ивановича прибавилось забот ровно в шесть раз. Отец Оксаны умер в 1914 году, и Варваре Ивановне — матери Оксаны приходилось крутиться вдвое: на руках пять ртов! Женившись, Морозов взял на себя всю тяготу содержания, ученья большой семьи.

И родственников у Ксении Ивановны было много. Не забывали они дом Морозовых, где всегда их встречали радушно и хлебосольно.

Как-то летом — это как раз было при мне — в Заречье приехал троюродный дядя Ксении Ивановны, кряжистый токарь Прокоп Афанасьевич Хлопенюк. Грубый бас, громкий смех и совершенно седая голова. Именно про таких говорят: белый как лунь!

Привело его в Заречье отцовское дело — устроить сына в индустриальный техникум, в бывшее Александровское техническое училище. Хороших металлургов оно готовило — про его выпускников слава шла по всей Украине.

Когда выпили мы по доброй чарке, Тимофей Иванович, видевший родича первый раз, не утерпел:

— Прокоп Афанасьевич, сколько вам лет?

Дядя загрохотал:

— Сорок, а что? Мабуть, седина… Давняя справа… з 1906 року.

Подбежала девочка с бантами в косичках и попросилась на колени к Морозову. Тимофей Иванович поднял ее, поцеловал.

— Что, Нинелька?

— Що ж, по-хранцузки назвали? — пробасил гость.

— В честь Ленина, дядя, — ответила Ксения Ивановна.

Родич вскинул льняные брови:

— Гарно!

— Так вы потемкинец? — опять спросил Морозов.