Антология советского детектива-14. Компиляция. Книги 1-11

Шварц Ганс Меерович приехал из Николаева в Александровск (ныне Заречье) еще до революции и преподавал в гимназии. Среди окружающих ничем не выделялся.

В ноябре 1917 года неожиданно пришел в ревком города и предложил:

— Откроем школу специалистов? Своих коллег я уговорю. Мы примыкаем к революции. Новой власти скоро потребуются свои техники!

Матрос с Балтики, сидевший за столом председателя ревкома, прохрипел простуженным голосом:

— Добро! Барахлишко какое надо, берите у буржуев именем ревкома!

Так Шварц стал первым красным директором технического училища в Александровске. От городской интеллигенции его избрали в Совет депутатов. Его ставили в пример старым спецам. И в те годы Ганс Меерович не один раз слышал за своей спиной злой шепоток бывших друзей:

— Предатель!

Но Шварц настойчиво делал общее дело. В дни всенародного траура он подал заявление в большевистскую партию:

— Желаю продолжать дело Ленина!

И его приняли. Он проявил особенное рвение в организации обучения трудящихся. По своей инициативе открыл студию рабочих и крестьян, где готовил малограмотных парней и девушек к поступлению в средние и высшие учебные заведения. Его авторитет в городе еще больше упрочился.

…Через неделю Хлопенюк снова посетил директора. Еще внимательнее пригляделся к Шварцу. И вернулся раскаленным добела.

— Немчик дохлый! — загремел Прокоп Афанасьевич с порога. Бросил в угол картуз.

— Готовим кадры из своих горожан. Иногородних не можем обеспечить общежитием… — передразнил он Шварца.

— Отказали? — спросила Ксения Ивановна.

— А то! Извиняется, изгибается… Тьфу-у! Сразу видно: шкура!

Морозов тем временем запросил Харьков и Москву: нет ли в архивах каких-либо следов Шварца Ганса Мееровича?.. Одновременно отправил письмо в истпартархив города Николаева с просьбой сообщить подробно о провале подпольной организации РСДРП.

Уезжая, Прокоп Афанасьевич настоятельно рекомендовал:

— Проверь, проверь немчика!

— А вы разузнайте среди старых большевиков, что и как.

— Добре, Тима!

Ответы на запросы задерживались, и Морозов решил лично посмотреть на директора. Повесткой пригласил Шварца посетить линейный отдел ОГПУ.

Явился длинный немец. Бирюзовые, под толстыми стеклами очков глаза, мягкие поредевшие волосы расчесаны на пробор. Манеры интеллигента, отменная предупредительность.

— Извините, но мы вынуждены были вас потревожить, — сказал Тимофей Иванович, приглашая Шварца к столу. — Почему все учащиеся вашего техникума говорят по-немецки?

— Простите, а что им остается делать?

— Не понимаю.

Легкая усмешка тронула тонкие блеклые губы Шварца.

— Дисциплина есть такая — немецкий язык! Экзамены — вот и практикуются.

— И вы владеете немецким?

— Уроженец немецкой колонии под Одессой! А что в этом предосудительного? Мы, немцы, мешаем Советской власти?..

— Разрешите задавать вопросы мне! — сухо прервал Морозов.

— Будьте любезны! Но я никак не уясню одного: зачем меня оторвали от дела, товарищ начальник?..

«Довольно смел и самоуверен!» — отметил Морозов.

Тимофей Иванович много видел людей, вызванных в чекистское здание, и научился различать состояние посетителей.

— Жалоба вот поступила. Мы должны выяснить…

— Насчет немецкого языка?

Теперь улыбнулся Тимофей Иванович, положил на стол перед собою заявление Хлопенюка.

— Был у вас такой Хлопенюк…

— Вы сами понимаете, не мог я принять Хлопенюка. Инструкции из губернии. А он — жаловаться. — Тонкие губы с родинкой под носом поджались, а блеклые глаза обиженно спрашивали: при чем тут я? Инструкция сверху…

Морозов внимательно рассматривал Шварца. Ничего необыкновенного в нем, на первый взгляд, не было. Едва заметные веснушки под близорукими глазами. На лбу три поперечные морщины. Виски серебрятся.

— Так пусть привозит своего хлопчика этот Хлопенюк. Поговорил бы… А то бегут сразу в ГПУ… — Шварц поднялся со стула во весь рост. — Позволите откланяться?..

— Давайте ваш пропуск: отмечу, — Морозов отпустил Шварца.

Когда тот дошел до двери, Тимофей Иванович проговорил вслед:

— Кстати, Хлопенюку снисхождение полагается — член партии с 1903 года, в Николаеве вступал.

Шварц задержался на мгновение в дверях и, как почудилось Морозову, испуганно оглянулся.

— Так я и говорю: пусть приезжает!.. Мы еще раз рассмотрим его прошенье. Может, нам самим вызвать его? Адресок разрешите?

— Зачем же, мы сами сообщим.

Все произошло естественно, и в то же время Морозов видел: Шварц очень встревожен. Впрочем, любой гражданин, вызванный в ОГПУ, был бы озабочен и задал бы себе тысячи «зачем» и «почему».

Из Харькова и Москвы поступили ответы, но ничего нового к сообщениям Хлопенюка они не добавляли. В 1902 г. Шварц Г. М. был учителем в реальном училище, а затем — в женской гимназии. Посещал тайные собрания социал-демократов. Позднее попал в тюрьму, и на этом его след потерялся…

Но вот известие из партийного архива города Николаева и письма Хлопенюка были куда полезнее! Меньшевики в 1905 году способствовали разгрому социал-демократической газеты «Наше дело». Нашелся свидетель очной ставки Шварца в жандармерии с сотрудником тайной большевистской типографии…