Антология советского детектива-15. Компиляция. Книги 1-11

Вернувшись в Петроград, Князь Сарматский первым делом нашел английского резидента и потребовал объяснений. Между ними разыгралась бурная сцена, закончившаяся вызовом на дуэль. «Вы грязный негодяй и обманщик!» — крикнул Князь Сарматский в бешенстве и закатил Полю Дюксу пощечину. Сказано было все в глаза и о двуличности англичанина, и о постыдной его интрижке с Мисс, и о том, что делает он свою карьеру на костях обманутых им людей.

От дуэли англичанин уклонился. И вообще начал избегать Князя Сарматского, хотя совсем еще недавно считал его своим незаменимым помощником.

— Давно вы с ним виделись?

— Накануне его отъезда… Вернее, перед тем как посчитал он за благо скрыться.

— А что случилось? Почему он решил бежать?

— Думаю, что причин было несколько. Посыпались одна за другой неудачи, и он, конечно, нервничал, с минуты на минуту ожидая провала… В Москве разворошили «Национальный центр», начались аресты в Петрограде, ясно, что могли докопаться и до него. В Кронштадте получился скандал с катерами, взяли пленных… Едва унес он ноги и во время последних облав; целую неделю, говорят, отсиживался где-то на кладбище… Но главной причиной был ваш покорный слуга…

— Непонятно, Елизарнов. Потрудитесь объясняться без загадок…

— Видите ли, после возвращения из Гельсингфорса что-то во мне надломилось. Дело хозяйское, можете, конечно, считать за вранье, но разуверился я во всем. И в союзниках наших доблестных, и в Юдениче, который на поводке у них, как комнатная собачонка. Врут все, ловчат, словами красивыми жонглируют, противно глядеть. Но особенная злоба накопилась во мне на чистенького этого Мишеля, на Михаила Иваныча… Вы сами посудите, кругом такие страсти бушуют, брат на брата поднялся, сын на отца, а он занят своими делишками, ловит рыбку в мутной воде. И еще джентльмена из себя корчит, благородного молодого человека. Какой же, думаю, ты джентльмен, если по морде схлопотал, утерся и даже глазом не моргнул? Короче говоря, надумал я встретиться с ним. Долго искал удобной оказии и все-таки подкараулил… Лицом к лицу столкнулись, на Конюшенной было дело. Вот тут-то я и высказал этому гаду все, что задумал.

— Что же именно?

— Повторяться, говорю, не хочу, негодяем называть не стану, но если еще раз увижу в Петрограде, пеняй на себя! Побледнел он страшно от моих слов, весь затрясся, а уйти, вижу, боится. Бормотать стал насчет Чека, будто собираюсь выдать его на Гороховой… Нет, говорю, в Чека мне дорога заказана, но если не уберешься к чертовой матери, пристрелю как бешеного пса! Слово, говорю, гусара, можешь не сомневаться… И пошел своей дорогой, а на следующий день он смотал удочки. Видно, дошло до него, что зря говорить не буду… Уезжал в спешке, попросту сказать — убежал…

О том, как уезжал СТ-25, Профессору было известно из многих источников. Князь Сарматский ничего нового добавить не мог.

Спустя месяц до Профессора дошли лондонские газеты. Под крикливыми заголовками «Таймс» печатала записки Поля Дюкса, «человека, который вырвался из кровавых объятий Чека».

Эдуард Морицевич принялся было их читать, забрал даже газеты к себе домой, рассчитывая выкроить свободный час, да так и не дочитал до конца. Помешали ему, как всегда, куда более важные и срочные дела.

Несколько событий в финале

Агония белой армии. — Батька Булак-Балахович сводит счеты с Юденичем. — Итоги ликвидации заговора. — Кто был «своим человеком» в аппарате Чека? — Судьба маленькой Нелли. — Как Полю Дюксу удалось заделаться «специалистом» по русским делам

Такова краткая хроника этого крупнейшего заговора против Советской власти.

Грозная опасность, совсем еще недавно висевшая над Красным Питером, была ликвидирована Красной Армией. 21 октября 1919 года, в шесть часов утра, упредив противника, наши части перешли в решительное контрнаступление, выбили белогвардейцев из Павловска, затем из Детского Села и с того морозного утра не выпускали больше инициативу из своих рук.

Юденич отчаянно пытался спасти положение. Мертвой хваткой цеплялся за гатчинский узел сопротивления, подтягивал резервы, лез в ожесточенные контратаки, добиваясь даже временного успеха, и все же не смог удержать Гатчину.

Во второй половине ноября, после падения Ямбурга, катастрофа Северо-Западной армии сделалась очевидным фактом: дальше начиналась территория Эстонии, отступать было некуда.

5 декабря, воздавая должное мужеству героев, Седьмой Всероссийский съезд Советов наградил Петроград орденом Красного Знамени.

«Произошло нечто фатальное: само провидение, кажется, было за большевиков», — записал в дневнике министр Северо-Западного правительства Маргулиес, тот самый министр, что собирался осчастливить петроградское население партией купленной по дешевке тухлой колбасы.