Антология советского детектива-16. Компиляция. Книги 1-20

…Мадаминджан и Расулджан, которые только изредка посещали мечеть суннитов, теперь не пропускали ни одной из пяти ежедневных молитв. Братья были сыновьями наманганского торговца мануфактурой Наджима. После того как у них отобрали земли, сады и имущество, скупой Наджим собрал все свои пожитки и даровал на поддержание войск ислама тысячу золотых, а сам, не пережив потери богатства, ушел из этого мира. Его сыновья, поверив всяческим выдумкам, с большим трудом добрались до Мешхеда.

Приехав сюда с верой в «райскую жизнь» на чужой земле, они вскоре растратили свой сбережения и в конце концов стали подручными у парикмахера. Но это лишь в мизерной степени облегчило их существование.

Муфтий знал многое о своих прихожанах. Узнал он и о том, что братья находятся в крайне тяжелом положении. Однажды после вечерней молитвы муфтий пригласил их в свою худжру.

Много слышавшие о «почтенном человеке», учившем их «чистосердечному поклонению аллаху», братья застыли перед имамом в подобострастном приветствии с прижатыми к груди руками.

Только что прошла первая вечерняя молитва. До следующей осталось не так уж много времени.

— Идти домой нет смысла, — улыбнулся муфтий. — Лучше побеседуем у меня в худжре до последней молитвы.

Разве могли отказаться от такого приглашения молодые мусульмане!

Их тронуло внимание имама. Вопросы его были традиционны: о жизни, о здоровье.

С этого вечера Мадамин и Расул стали ежедневно проводить время между вечерними молитвами в худжре муфтия. Постепенно он начал преподносить братьям первые уроки «политической грамоты», не забывая лишний раз оказать им сердечное внимание.

— Здесь мы живем только заботами чужестранцев о наших нуждах и благополучии. У нас всех одна судьба, одна цель.

И муфтий давал братьям что-нибудь из поступивших в мечеть приношений.

— В этих пожертвованиях есть и ваша доля.

Мадамин и Расул благодарили, кланялись и, уходя из мечети с подарками, готовы были молиться на Садретдинхана.

— Вы наш пир[263]… — искренне говорили наманганцы.

Постепенно, не спеша, подходил муфтий к основной цели.

— Не истосковались по дому? — спросил он во время одной из вечерних бесед.

— Истосковались! Да еще как, господин! — в один голос ответили братья.

— Что вы скажете, если я помогу вам вернуться?

Наманганцы не верили своим ушам; пораженные, они мгновение молча смотрели на муфтия, а придя в себя, стали восклицать:

— О, если бы, господин, вы помогли! Мы до самой смерти молились бы на вас.

— Полно, не нужно… Я ведь готов помочь вам только из добрых намерений, — проговорил муфтий, удовлетворенный тем, что добыча идет в расставленную сеть.

Теперь оставалось лишь затянуть ее.

— Я знавал вашего покойного отца, — продолжал Садретдинхан. — Он был одним из верных людей нации. Но Советы не дали ему спокойно пожить на старости лет. Ради достижения общей цели ваш отец пожертвовал воинам ислама все свое имущество и себя. Порадовать дух столь почтенного отца — святой долг сыновей.

Затем муфтий протянул солидную пачку денег.

— Вот ваша доля из последних приношений в мечеть…

Обрадованные наманганцы низко кланялись, покидали худжру, все еще не зная, что скрывается за этой «добротой».

Но их радость была недолгой. На другой день по окончании полуденной молитвы муфтий позвал Мадамина и Расула к себе и заговорил в открытую.

— Вы поедете на родину. Но вам придется выполнять кое-какие наши поручения…

— Какие? — тревожно спросил Мадамин.

Расул тоже растерянно смотрел на муфтия. Братья начали догадываться, в чем дело.

— Вы встретитесь с нашими друзьями и продолжите дело отца… — спокойно произнес муфтий. — Вы отомстите Советам…

Не давая братьям опомниться, муфтий коротко рассказал о шпионской деятельности, ждавшей молодых людей на родине.

— Господин, здесь мы будем выполнять любую вашу работу. Однако такое поручение нам не по силам и не по душе… Простите нас, — умоляюще заговорил Мадамин.

Лицо муфтия сделалось страшным. Не случайно он часто употреблял поговорку: «С помощью дубины и медведя можно сделать муллой».

— Идите, — сурово сказал он, — завтра до девяти хорошенько подумайте, а потом приходите.

Когда они покидали худжру, муфтий угрожающе добавил:

— Эй, юноши! Помните, все, что было сказано, — остается здесь. Одно слово — и не сносить вам головы!

— Слушаемся, господин. Мы сами это поняли.

На следующий день, когда Мадамин и Расул виновато переступили порог, в худжре, кроме муфтия и его секретаря, сидел неизвестный туркмен с багровым, медным лицом. На голове каракулевая папаха, одет в несколько красных халатов. Молодые люди помимо воли нет-нет да и задержат испуганный взгляд на Хан Казы.

Указав на коврик у низенького столика, муфтий пригласил:

— Садитесь, юноши!

На столике лежала толстая книга, обернутая в желтый холст. Рядом расположился Хан Казы. Он сделал вид, будто ему неудобно сидеть, и поднял полу халата, обнажив деревянную кобуру маузера. Немного подумав, он вытащил оружие и положил перед собой.

Братья, как подсудимые в ожидании приговора, сидели, опустив головы, и лишь временами бросали взгляды то на коран, то на маузер.