Антология советского детектива-16. Компиляция. Книги 1-20

Уже немолодой сухощавый мужчина в синем халате почти навытяжку стоял перед Маргониным. На прилавке в изящной коробочке лежало массивное золотое кольцо с бирюзовым камнем.

— Не ваша ли это вещь, Марина Андреевна? — спросил Маргонин.

Марина внимательно осмотрела кольцо, потрогала зачем-то камень и уверенно сказала:

— Кольцо мое. Его подарил мне муж ко дню свадьбы. Вот только камень сейчас чуть поцарапан.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — сказал Маргонин, — а сейчас мы побеседуем с вами, гражданин.

— Самоваров, — подсказал продавец.

— Как же это вы золотые вещи принимаете на комиссию, а квитанции не выписываете? Дело, в общем-то, уголовное...

— Ну, какое же уголовное, — перебил его Самоваров, — просто знакомая просила продать кольцо, ей срочно нужны были деньги, и цену я определил небольшую, всего двести пятьдесят рублей, кто же знал, что кольцо не принадлежит ей?

— Как зовут вашу знакомую? — вмешался в разговор Сазонов. — Где она проживает, где работает? При приеме вещей все эти данные вы должны записывать в регистрационную книгу.

Самоваров смутился.

— Сейчас, сейчас найду. — Он начал лихорадочно перелистывать толстый замусоленный гроссбух. Ничего так и не обнаружив, продавец дрожащим голосом произнес: — Знаю я ее, да и зайти она должна за деньгами. Нина Петровна ее зовут, а фамилия... ну, а фамилию я запамятовал.

— И адрес тоже не помните?

— Да как-то из головы все вылетело! Просто пожалел ее: документов при ней не было, не тащиться же ей в магазин во второй раз.

— Себя бы лучше пожалели: кольцо не просто ворованное — кража с убийством произошла...

Продавец побледнел и схватился за сердце.

— Да что вы, дорогие товарищи... я ведь не хотел, я только... ей богу, я не знал...

— Ну уж, так и не знали! Вот что происходит, когда нарушают закон, — сказал Маргонин. — Так и в соучастники можно попасть. Придется оформить протокол.

— Распишитесь в том, что вам известно об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, — предложил Сазонов, записывая паспортные данные Самоварова.

Вскоре продавец «вспомнил», что кольцо сдала на комиссию некая Боликова и уплатил он ей сто пятьдесят рублей. Она и раньше приносила ценные вещи, которые Самоваров потом продавал из-под прилавка.

Боликова была хорошо известна милиции как матерая спекулянтка и скупщица краденого. Через полтора часа к Сазонову доставили крупную женщину, одетую в широкое платье с давно поблекшими узорами. В своей среде Боликова имела прозвище Кобыла и репутацию скандальной и наглой бабы. Спекулянтки утверждали, что она в любую минуту может и оскорбить, и обругать, и даже руки в ход пустить.

Первый раз Боликова попала на скамью подсудимых три года назад за продажу украденного на базе сукна и получила условный срок. Затем устроилась в промтоварный магазин, спекулировала дефицитными товарами и присвоила 450 рублей из выручки. Ее осудили. Два раза была замужем, но мужья уходили из-за ее сварливого характера, дети тоже знать ее не хотели.

— Как к вам попало это кольцо?

— Мать подарила...

Следователь пригласил Марину.

— Вот, слышите: потерпевшая утверждает, что кольцо принадлежит ей. Хватит лгать, Нина Петровна! Откуда оно у вас?

— Ладно уж, скажу. Купила у незнакомого человека на базаре.

— На базаре? И когда вы его купили?

— Месяца два тому будет.

— Опять неправду говорите. Еще две недели назад кольцо было у потерпевшей. А ведь здесь, Нина Петровна, не просто продажа краденого: убийство произошло. Лучше уж говорите, от кого получили кольцо.

И Боликова призналась, что в субботу, 4 августа, к ней пришел некий Ванька-Крест и предложил купить серьги и это кольцо. Она уплатила ему 300 рублей, а так как ей самой срочно понадобились деньги, отнесла кольцо к своему давнему знакомому Самоварову.

Под кличкой Ванька-Крест в уголовном мире был известен Яков Никандрович Стецюк. Сазонов запросил его досье. В 1925 году Стецюка арестовали за кражу. Открыв отмычкой дверь, он проник в квартиру, а когда неожиданно вернулся хозяин, ударил его кастетом и пытался бежать. Не так давно Стецюк вышел из тюрьмы.

Арестовать его поручили Маргонину как человеку опытному в таких делах. Оказалось, что, вернувшись из заключения, Стецюк поселился у матери в маленьком флигеле густонаселенного дома.

Маргонин постучал. Дверь открыла пожилая женщина.

— Вам кого? — неприветливо спросила она.

— Яков Никандрович дома?

— Нет его. А кто вы будете?

— Из уголовного розыска.

Оттеснив хозяйку от двери, Маргонин прошел в полутемную комнату. Обстановка ее была более чем скромной: две железные кровати, застланные серыми солдатскими одеялами, высокий комод с небольшим облезлым зеркалом, покосившийся столик, два старых стула.

— Где же Яков Никандрович?

— Уехал.

— Давно уехал? Куда?

— Недели три назад. Куда — не сказал.

— Как же так? Еще неделю назад он был в Ташкенте. Я вас предупреждаю, что мы можем привлечь вас к ответственности за ложные показания.

Обыск ничего не дал. От старушек, сидевших на скамейке у палисадника, Маргонин узнал, что Стецюка давно не видно. Где он, никому не известно.